Ветер перемен (часть четвертая)

возможность вовсю насладиться видом.

Она стояла на четвереньках, опираясь локтями о кровать, коленями на полу. Оттопыренная попа сверкала капельками воды. Когда я нажимал на затылок сильнее, погружая член в ее горло, ее спина чуть выгибалась и густо покрывалась мурашками. Вторая моя рука покоилась на ее ягодице, и пальцы лениво подбирались к девственной попке. О том, что эта дырочка еще не использовалась никем, я знал с ее слов, оброненных однажды ночью. Тем притягательнее она была для меня.

Но вскрывать ее вот так, в ореоле десадовской романтики я не хотел. Этот путь она должна познать только через боль.

Я прервал ее старания, усадил сверху и взял в руки ее бедра. Она стала насаживаться, выгибаясь и постанывая, прикрыв глаза. Я же любовался ее телом, принадлежащим мне безраздельно, ее скачущими в такт движениям грудями, ее напрягающимся животиком. Она была красива. Очень по-своему, не «глянцево», не модельно...

Я упивался ее красотой, но еще больше я упивался собственной властью над этой красотой, собственной волей решать, что эта девушка будет делать в следующий миг. Коротко двинув бедрами, я сбросил ее в сторону и сел.

— Пошла вон! — процедил я сквозь зубы. Неясное желание обидеть ее двигало мной. Своей цели я добился — она убежала в другую комнату, прижимая ладони к лицу. Эту картину я не мог пропустить.

Направившись следом, я встал в дверях и наблюдал, как, свернувшись калачиком, она плачет в ладошки, плечи ее подергиваются. Она даже не забралась в кресло — забилась в угол, села на пол и рыдала. Я подошел, взял ее за волосы и вновь ткнул член в ее губы. Но обида на время затмила для нее все — она оттолкнула меня и отвернулась.

— Первое предупреждение, — негромко заметил я, и наградой за изобретательность мне стал ее испуганный взгляд. — Тебя ждет наказание.

Оставив ее на полу, ожидать участи, я вернулся в комнату и вытащил из рабочих брюк ремень. Узкий, тугой, он был словно создан для порки. И едва она увидела в моих руках это орудие, ее затрясло. Испуг в глазах сменился ужасом.

— Не надо, пожалуйста... — протянула она плаксиво. — Я больше никогда... Не надо... Ну, не надо... — она ревела навзрыд, всхлипывая и инстинктивно закрываясь руками.

— Вставай на четвереньки, лицом к окну.

— Пожалуйста, не надо!... — она все еще верила в то, что меня можно взять жалостью. Я же, видя ее унижение и страх, распалялся еще больше.

— Я не собираюсь повторять! — рявкнул я, замахиваясь. Если бы она встала в требуемую позицию, я бы ограничился пятью-шестью слабенькими шлепками. Но она заупрямилась, забившись в свой угол, словно он мог ее спасти, и меня это разозлило. Я стеганул наотмашь, с оттяжкой и из ее груди вырвался первый крик.

— Заткнись, тварь! — И новый удар обжег ее тело. — Закрой свой рот! — Снова свист и щелчок. Крик прервался рыданиями. — Грязная мразь! — Еще удар, еще один вопль. — Дешевая подстилка! Мерзкая шлюха! Соска! Дырка! — каждое оскорбление