Как я не стал папиком

не надо».

Ах вот как надо было? Ухватив ее поудобней и пропустив опорную руку ей под мышку, я взялся за сосок, стал потягивать и покручивать. И почти сразу почувствовал, как поменялась реакция, ее тело словно зажило своей жизнью, поясница заходила ходуном, губы стали стремиться высосать всего и побольше. Парижанка обильно потекла, еще несколько раз вжалась лобком мне в руку и наконец, тягучие учащающиеся стоны привели к закономерному вскрику, и — затиханию-замиранию в моих объятиях. Луна ближе Берлина оказалась? Ну а что такого, луну мы видим, а Берлин-то нет.

Эх, молодежь-молодежь! Совсем обленилась после оргазма Парижанка. Ебля меж сисек, ебля в рот, ебля в пизду, лежит себе спокойненько, глазки прикрыла, ты мол трудись, а я отдохну немного. Разве что ебле в жопу воспротивилась. И ближе к концу встрепенулась:
— Можешь в меня кончать, если хочешь. Я предохраняюсь.
— Нет, я лучше в рот. Ну-ка, открой!

И члену по кайфу кончить в ротик, и на душе спокойней — кто знает, насколько ее защита надежна.

Тут опять пришлось посетовать мысленно на неопытность подрастающего поколения. Никаких высасываний и смакований спермы, излюбленной дряхлыми дедами. Еле дождавшись конца брызгов, Парижанка, вновь обретя проворность, побежала в ванную комнату плеваться и негодовать (мысленно, мысленно) на извращенность папиков.

— Спасибо! — сказала учтиво, приняв без всякого смущения 500-рублевую купюру. — Увидимся на следующей неделе?
— Не могу точно сказать. Я позвоню, если что.

Назавтра выяснилось, что она забыла перчатки в машине, и встретившись днем на 5 минут в центре для их передачи, Парижанка непринужденно попросила «в долг» еще 500 рублей.

Еще 500 рублей она выцыганила на день св. Валентина. А перед 8 Марта я выкинул сим-карту и удалил анкету. Тяжела ты, доля олигарха!