Капелька и Дойч

включила ночник, и слабым голосом спросила:

— Кто там?

— Я, — послышался голос, который наполнил ее душу ужасом и гневом

— Пошел вон, — твердо ответила она. — Я не хочу с тобой разговаривать.

— Я тоже, — донеслось до нее. — Я по другому делу. Открой, это быстро.

На нее нашло затмение. Она чувствовала, что поступает как последняя дура, но какая-то сила вынесла ее в прихожую. Не включая свет, она отбросила крючок на входной двери, леденея от предчувствия.

Дверь распахнулась. На пороге стоял он. В темноте она не разглядела лица, но ей почему-то показалось, что он улыбается.

— Заходи, — тоскливо сказала она.

Он прикрыл за собой дверь.

— Зачем ты пришел? — ее голос дрожал.

— Пошли к тебе, — сказал он.

Она пропустила его вперед.

При свете ночника она увидела его лицо, и сердце ее забилось. Он улыбался.

— Знаешь, подруга, — сказал он, — я тут немного подумал.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — твердо проговорила она. — Ты настоящий скот. После всего, что у нас было...

— Фу-ты, ну-ты, — отозвался он, усмехаясь. — У меня был дурной настроение. Ты что, обиделась?

Она задохнулась от гнева.

— Убирайся.

— Я же сказал, у меня разговор, — он повысил голос. — Слушай, ты с кем-нибудь была, пока меня не было?

— Что?? — почти закричала она.

— Значит, нет, — он кивнул головой, — хорошо, раз так. Перепихнемся?

Она потеряла дар речи.

Он поднялся, подошел к ней, и грубо взял ее за груди. Она попыталась вырваться, но он ее удержал.

— Только не вздумай кричать. Поняла? Я этого не люблю.

Она молчала, скованная ужасом.

— Тебя не убудет все равно. Какая разница, а?

Он поднял ей юбку, захватил пальцами резинку колготок, и резко дернул вниз. Она не сопротивлялась. Все ее тело словно онемело. Каждое его прикосновение приносило ей странное облегчение, словно избавляя ее от долгого, бесконечного наваждения.

Взявшись за резинку обеими реками, Дойч стянул их до лодыжек, и принялся поглаживать голые ноги.

— Хороша девочка, — пробормотал он. — Неужели никому не дала?

Она молча, словно со стороны, наблюдала за его действиями. Он расстегнул и снял с нее юбку, отлично разобравшись в крючках на боку, стянул трусы, и оставил ее стоять так, со спущенными колготками, с оголенным треугольником волос на лобке. Отошел в сторону, словно любуясь.

— А теперь — сама, — проговорил он.

Словно во сне, она сняла до конца колготки, и стянула через голову майку.

— Какие сиси, — медленно проговорил Дойч. — Иди сюда, подруга.

Совершенно голая, дрожа от страха и прохлады, она сделала два шага к нему. Одно быстрое движение его рук, и из его ширинки вынырнул длинный чуть изогнутый пенис, со вспухшей, лоснящейся головкой. Этот зверь ее напугал.

— Я не буду.

— В рот возьми, корова, — сквозь зубы сказал Дойч.

И вдруг, как молния, схватил ее за волосы и притянул вниз. Она не успела и пикнуть, как оказалась на коленях и ее рот заполнило чужеродное тело — скользкое, соленое, пульсирующее. Она в страхе попыталась отстраниться, выплюнуть эту гадость, но острая боль в корнях волос не позволила ей шевелиться.

— Соси, —