Окончательный диагноз

член и дышит с не меньшим возбуждением, чем я. Потом я ее трахаю. В одной позе, в другой. Снова сосет и снова трахается. С полной отдачей и настоящим желанием. Сверкают восторженно ее глаза и улыбаются губы, а гримаса наслаждения при «да, да, еще, давай еще, сильней, о да-да-да... «ничуть не портит изысканную красоту лица.

— Я всё, — шепчет Наташа мне на ухо. — А ты? Помочь?
— Потом, — отвечаю я. — Ты ж не спешишь никуда?
— До двенадцати даже силой не прогонишь.
— А после?
— Нипочем не удержишь.

Оказывается, с другой стороны столика есть и второе кресло. Теперь уже как любовники со стажем, сидим степенно каждый на своем кресле, и пьем каждый из своего бокала, отламывая, правда, шоколад от одной плитки. Обсуждаем летние планы, кто куда намерен поехать и где как отдохнуть. Уточнение «с кем» по умолчанию опускается.

Потом этот метр расстояния мне кажется чрезмерным, и я снова привлекаю Наташу к себе. Она такая ласковая, мягкая, податливая... Ничего общего с той озабоченной проблемами женщиной, каковой казалась в ресторане. Вот что делает секс животворящий!

Раззадорив меня вопросом «А что ты еще можешь?», едва начав минет перед вторым заходом, но отказавшись от анала, Наташа сподвигла меня показать ей всю доступную моему немолодому и грузному телу Камасутру. В какой-то момент страсть затмила восприятие юмора, и Наташа мастерски этим воспользовалась, время от времени спрашивая «А что еще?» и заставляя тем самым лихорадочно изыскивать новый способ или позу вагинального, орального или мануального проникновения. Кстати, против пальца в попе она не имела ничего против, это ее только распаляло, но попытка вставить хотя бы два уже меняли постанывание на похныкивание, и происходила ретирада на заранее подготовленные позиции.

Наконец, в позе раком, орудуя членом в ней и чередуя палец одной руки в попе с пальцами другой на клиторе (а иногда умудряясь и одновременно, насчет синхронности и синфазности ничего говорить не буду, привет Диоскуру), я добился того, что она свой вопрос забросила, задышала прерывисто, сладко застонала, прижала своей рукой мою в межножье, как бы указывая нужную степень давления и ерзания, тягуче вскрикнула и зашептала «да, да, о, как мне хорошо, да-да-да». И всего через несколько секунд снова констатация факт и заботливый вопрос «Я всё! Тебе помочь?».

На этот раз я отказываться не стал, время близилось к половине двенадцатого. Наташина помощь заключалась немного в минете, и немного в выстаивании жесткой долбежки в рот, после чего, просунув ей пятерню в волосы (некогда было объяснять нюансы «стой-давай»), в нужный момент сам застопорил ее голову и спустя секунду возобновил движения, выплескивая с огромным кайфом пинту спермы (привет Желе де Сельдерею) Наташе в рот, ощущая на грани восприятия, как она поспешно глотает раз за разом, стараясь не упустить ни единой капельки.

И моим последним удивлением-удовольствием того дня был подмеченный восторг в глазах у Наташи, точь в точь такой, как в самом начале нашей близости. Подтвержденный