дерзостью в глазах, несмотря на рабское положение и не оставляющий тайн наряд, она производила неизгладимое впечатление, глядя поверх голов собравшихся в зале богатых сластолюбцев, словно королева, презрительно не желавшая смотреть на разочаровавших ее подданных. Ее покорность была обманчивой, и это лишь подогревало возникший ажиотаж. Ставки выстреливали одна за другой, господин Вильгельм скороговоркой повторял их. Вскоре игроков осталось лишь двое. Цифры уже давно перестали укладываться в Милиной голове. Последняя ставка — раз, последняя ставка — два, а потом внезапно раздался оглушительный третий удар молотка — продано!
Что? Продана? Нет! Девушка резко побледнела, пережитое сопротивление, казалось, вытянуло из нее все силы, пронзительно вскрикнула и осела на пол. Сознание ускользало от нее. Последнее, что она заметила в поднявшемся гвалте — белый халат доктора, спешащего со шприцем в руке.
• • •
Очнулась она резко, с бешено бьющимся сердцем, словно выныривая из затянувшего ее разум зловонного болота. Какая гадость этот откат после наркотиков, хотя кто знает, может вскоре она будет умолять о новой дозе — только бы не осознавать своего рабского положения.
Оглянувшись, поняла, что ее видимо опять переместили. «Это становится странной привычкой, — грустно подумалось девушке, — слишком часто, очнувшись, я оказываюсь совсем не там, где хотела бы.»
На сей раз кровать, на которой она лежала, не напоминала больничную койку — она была широкой, застланной дорогими, изысканного коричневато-бордового цвета простынями из тонкой, скользящей ткани. Приподнявшись, Мила обнаружила на себе все тот же развратный гарнитурчик. Со злостью сорвав с себя эти кружевные тряпки, стащила оду из простыней и завернулась в нее на манер хитона.
Комната оказалась довольно большой, помимо кровати в ней стояло несколько удобных, больших кресел, явно антикварного вида, журнальный столик, пуфики, кушетка, по стенам громоздкие шкафы красного дерева — большинство закрытые, в открытых же лишь вызвавшие брезгливость женские вещи — откровенное, эротическое белье, прозрачные пеньюары. Мила плотнее завернулась в простыню — нет, до такой грани унижения она пока еще не дошла.
За одной из дверей находилась ванная — с туалетом, биде и душем. Ванны не было, видно, не хотели оставлять пленницам возможности утопиться от отчаяния. А то, что она здесь не первая обитательница, было заметно, тот же шкафчик в ванной был полон дорогой косметики и средств для ухода за телом. Но снова ничего, что хоть как-то можно использовать для защиты — разве что тяжелая щетка для волос.
Вторая дверь ожидаемо была закрыта. Оглянувшись, она поняла, что в комнате совсем нет окон, а рассеянный свет лился с потолка от спрятанных в ниши светильников. Там же в каждом углу обнаружились и камеры наблюдения. Девушку затрясло от злости. Сволочи! И не надейтесь, так просто я вам не дамся, лучше уж убейте!
Однако, долго пребывать в состоянии праведного гнева девушке не пришлось. Замок двери щелкнул и в помещение зашли две высокие, плотные женщины. Они в момент сгребли заметавшуюся по комнате девушку, мигом указав ей на настоящее положение вещей, связали руки за спиной и, вставив в рот кляп, чтоб не визжала,
По принуждению, Подчинение и унижение, Фетиш