Зарисовки. Случай в поезде

вела себя, как заряженная в 220 вольт. И тело совсем не обладало свойственной пьяной женщине пассивностью.

Я наслаждался ее потрясной красотой. И лицо и тело было на 12 баллов из десяти. А какой голос — даже нетрезвый, он могу убить человека на расстоянии километра. Она очень сильно сжимала руками мои предплечья... будто тисками, но я едва чувствовал это, хоть и понимал, что будет потом очень болеть. Я даже забыл, что мы в купе поезда. Хотел нашпиговать ее так, чтобы она ходила счастливой всю последующую жизнь.

Когда мышцы ее влагалища стали сокращаться, она обхватила меня и прижала к себе так, что я не мог вдохнуть. — Еще хочу, — сказала она сразу же. И я не мог отказать. Удары поезда о рельсы словно вошли в резонанс с моими ритмичными проникновениями. Трахая со всех сил, я даже не заметил, как оба мы оказались совершенно голыми, ковер сполз к двери купе и... включились ночники.

Удар в грудь был такой сильный, словно меня ударил Федор Емельяненко. Я не знаю, действительно ли я отлетел, как тот ковер, к двери купе, — или мне просто так помнится. Но такой удар — никогда я не был так ошеломлен ударом. Когда цветные круги, крутившиеся перед моими глазами, исчезли, я увидел ошарашенную женщину. Она была в таком шоке, что резко поднявшись, не заметила верхней полки и сильно стукнулась о нее головой. Эта встряска наконец-то разбудила настоящего виновника торжества. Я был на пуган, но не мог не заметить, какой все-таки прекрасной она оставалась... несмотря на испуг и нелепость ситуации. Может быть, она стала еще красивее благодаря дцрацкой ситуации и... лучшему освещению. У меня все еще продолжал стоять.

— Это недоразумение, — говорю я тихо. Мне почему-то было очень спокойно. Наверно оттого, что благодаря самому событию такому год уже можно было считать прожитым не зря.

Наталья очень быстро прикрылась одеялом, стянутым с моей полки. При этом выглядела еще в 10 раз сексуальнее. Член мой не унимался. Я ничего не мог с собой поделать.

— Это все этот извращенец, — начала в панике тараторить она. — Он меня повалил на пол и раздел. Я пришла к тебе. Пьяная. А он меня прижал к полу, повалил.

Семен свесился с верхней полки и его еще не до конца проснувшийся взгляд начинал меня пугать. Однако я не мог пошевелиться с места, чтобы хотя бы прикрыться.

— Помнишь, он еще на меня странно смотрел на перроне. Я тогда тебе сказала, что какой-то извращенец молодой. Это вообще недоразумение — я думала, что это ты, это же твоя полка.

Семен посмотрел на меня и в его взгляде было трудно что-то угадать. Я словно смотрел в глаза дикому зверю.

— Ну, пусть мужик кончит, — услышал я вдруг. — Ты посмотри, как он напрягся весь. — глаза Семена словно бы прояснились. Он посмотрел на Наталью и какая-то странная улыбка пробежала по его лицу и вмиг исчезла. Мимолетная такая.

— Да, не хочу