с удивлением увидела, как опускается член Холмса. Очевидно, он не смог сохранить сексуальное возбуждение при виде бедняги, который еще не скоро сможет заниматься любовью.
Щуплый, похожий на грызуна-переростка Лестрейд стоял у двери. Он поздоровался с Холмсом и со мной.
— Этот случай наделает много шуму, сэр, — заметил он. — Такого мне еще не встречалось, а ведь я человек бывалый.
— И нет никакого ключа к этой тайне, — сказала Грегсон.
— Никакого, — подхватил Лестрейд и посмотрел на меня. — Как вас зовут?
— Доктор Дженни Ватсон, — звонко ответила я. В другой ситуации я бы уже целовалась с Лестрейдом, но сейчас мне было не по себе.
— Дженни, у вас очень красивые груди.
— Спасибо, — сказала я и покраснела. Обычно парни не делают мне комплименты, а просто лапают грудь или щипают за попу.
А дальше Лестрейд сделал совсем уж неожиданное предложение.
— Дженни, вы бы не могли попрыгать немного, чтобы разрядить обстановку?
— Ээ... Что? — недоуменно спросила я. И только потом до меня дошло, что в момент прыжков мои груди будут трястись и тем самым развлекут мужчин, находящихся в комнате.
Я вспомнила, как Холмс сказал, что мне придется попрыгать. Ну что ж, значит, попрыгаю. Пожав плечами, я начала подскакивать. Все парни в комнате, кроме Холмса, уставились на меня. Я с удовольствием увидела, как Лестрейд расстегивает ширинку и достает свой некрупный член, который уже начал крепнуть от вида моих трясущихся сисечек.
А Холмс тем временем подошел к пострадавшему и, опустившись на колени, принялся тщательно разглядывать его.
— Вы уверены, что нет следов насилия? — спросил он, указывая на следы спермы вокруг тела.
— Безусловно! — ответили Лестрейд и Грегсон.
— Значит, одно из двух — либо человека опоили, а уже потом изнасиловали, либо он сам этого хотел. Чем-то напоминает обстоятельства сексуального истощения Ван Янсена в Утрехте, в 2834 году. Помните это дело, Грегсон?
— Нет, сэр.
— Прочтите, право, стоит прочесть. Да, ничто не ново под луной. Все уже бывало прежде.
Его чуткие пальцы в это время беспрерывно летали по бесчувственному телу пострадавшего, ощупывали, нажимали, расстегивали, исследовали, а в глазах стояло то же отсутствующее выражение, которое я видел уже не раз. Осмотр произошел так быстро, что вряд ли кто-либо понял, как тщательно он был сделан. Наконец Холмс понюхал лицо жертвы, потом взглянул на подметки его лакированных ботинок.
Я все еще продолжала прыгать, хотя мне давно уже стало жарко.
— Его не сдвигали с места? — спросил он.
— Нет, только осматривали.
— Можно отправлять в больницу, — сказал Холмс. — Больше в нем нет надобности.
Четыре человека стояли наготове с носилками. Грегсон позвала их, они положили жертву на носилки и понесли, вызвав стон у пострадавшего. Когда его поднимали, на пол упало и покатилось кольцо. Лестрейд отвлекся от вида моих подпрыгивающих грудей, схватил его и стал рассматривать. Тем временем врач и медсестра вышли из помещения вслед за пострадавшим.
— Здесь была замужняя девушка! — воскликнул он. — Это женское обручальное кольцо...
Тем временем врач и медсестра вышли из помещения