Нетривиальные похождения Робина Гуда на просторах Великой Американской Реки

волосы и маска щедро испачканы пятнами спермы.

Тем временем, второй тролль, обхватил её ягодицы и широко раздвинул их в стороны. Я едва удержался на ногах при виде зрелища распахнутого настежь очка моей мамы. А она меж тем по-прежнему не останавливаясь скачет на мужском члене, неустанно машет своей пухлой попой верх-вниз, что отнюдь не облегчает задачу её очередному оккупанту вставить член ей в анус. Бедолага долго тыкается, да всё без толку. По-моему, его это в конце концов выбесило из себя. Окончательно потеряв контроль над собой, с перекошенным от злости лицом, он грубо обхватил маму за бёдра и изо всей силы мощным ударом вогнал в неё свой негнущийся член. Хм... Как будто бил наугад. И попал! Маму так и выгнуло дугой, она закричала, то ли жалобно, то ли наоборот в экстазе. Но это, собственно, было и не важно, ибо в любом случае никто из имеющих её мужиков не обратил на её крик ни малейшего внимания.

А через миг её крик сменился невнятными мычанием, когда ещё один тролль, плотно обхватив её голову ладонями одним махом натянул её рот на своё возбуждённое мужское достоинство. И вот, круг снова замкнулся, моя мама опять полностью всеми своими дырочками оккупирована мужчинами.

Я наблюдаю за тем, как вновь моя мамочка, мокрая и обессиленная, но тем не менее послушно скачущая и стонущая, подгоняемая шлепками по напряжённым ягодицам и болтающимся прыгающим грудям, пущена на очередной замкнутый круг в этой непрекращающейся оргии. И всё это моя мама! Строгая и требовательная директриса в своей собственной театральной школе, красивая женщина, хорошая жена, мать троих детей, общепризнанная утончённая светская львица нашего городка. Та самая, которая этим утром поцеловала на прощание меня в щеку, та самая которая менторским голосом всегда отчитывала меня за слабые успехи или неподобающее поведение в школе, та самая которая мечтала видеть своего мужа мэром города, немножко стеснительная, немножко чопорная, добрая и милая... И сейчас эта женщина позволяла малознакомым особям мужеского пола обходиться с собой как с самой настоящей рабочей шлюхой, рабыней для сексуальных утех без права голоса и выбора, пригодная только для удовлетворения похоти самцов.

А я глазел на весь этот беспредел и чувствовал, как меня изнутри едва ли не рвёт от переизбытка самых противоречивых чувств. Как сын эти двоих я пребывал в полном ужасе от того, как мои родители, оказывается, «весело» проводили время. А как мужчина я изнывал от возбуждения... Пусть всё происходившее в моих глазах было ужасным развратом и распутством, ведь мои родители всегда прививали мне строгую мораль, да и в целом общество в нашем городке было довольно консервативным, но несмотря ни на что, я был возбуждён до не могу.

А ещё была ревность... Дикая и необъяснимая. Я хотел быть с моей мамой. Это Я ДОЛЖЕН был быть сейчас с мамой, а не эти чёртовы тролли! Это на моём члене сейчас должна была извиваться