Монастырские рассказы. Глава 9

Если бы я стала свидетелем дружеских отношений между моей красавицей мамой и виконтом де Мервилем хотя бы за неделю до этого, моя природная робость или скромность заставили бы меня покинуть комнату. Но поскольку я уже сорвала запретное яблоко с древа любовного познания, да к тому же будучи от природы крепкого телосложения, и внезапно обнаружив внутри себя очень похотливый темперамент, я, хотя и была несколько пресыщена любовными атаками Виктора прошлой ночью, все-таки решила остаться в комнате и понаблюдать за этим новым представлением. Я думала и гадала, каким же образом ее светлость внесет свою долю в дело удовлетворения монсеньора после столь короткой, но очень энергичной и решительной любовной атаки, которой она только что подверглась от своего пажа. Более того, я отнюдь не была свободна от такого женского порока (или наоборот, добродетели), которое называется любопытство, и хотя моя мать намекнула: «Дорогой Анри, в комнате ребенок!» — ни он, ни я не обратили на это замечание ни малейшего внимания. Поэтому я тихо устроилась в кресле, размышляя, какую форму примет аристократическая похоть виконта. Он же, со своей стороны, целовал мою мать, проникая своим языком глубоко в ее рот, и одновременно расстегивая бриджи.

Когда он проделал это предварительное упражнение, а также приподнял свою рубашку, я была совершенно поражена внешним видом его мужского достоинства! До сих пор я видела только член Виктора, и я считала, что он красив, а светлая, здоровая плоть и ее пурпурный цвет от налившейся крови — это все, что только может желать девушка, однако у этого молодого аристократа член был буквально молочно-белым, и чем-то напоминал мраморную колонну, увенчанную рубиновым навершием. Я, по своей наивности, думала, что такой чистый и светлый на вид любовный инструмент является доказательством аристократического происхождения его светлости, но впоследствии узнала, что он был таким от того, что он вымыл или ему вымыли его молочком роз. Впрочем, сейчас он стоял пред нами во всей своей великолепной красе, даже большей, чем его обладатель сам мог пожелать, и потому моя дражайшая матушка игриво, но в нетерпении толкнула его назад на диван и начала развлекаться, лаская рукой его красивый стержень и его яйца.

— Поторопись, мой милый ангел, — сказал распростертый джентльмен. — Если ты собираешься торжествующе поскакать на мне, не теряй времени, собери свои одежды и насади свой великолепный задок на меня, ибо я не могу больше сдерживаться!

— Эмили, дитя мое, раз уж ты осталась здесь, ты должна помочь мне. Собери и задери мою одежду до плеч, а затем, когда я устроюсь ягодицами на моем милом Анри, направь его смертоносное оружие прямо в мою открытую пещерку, уже готовую принять его.

Я с удовольствием подчинилась этому приказу, и когда ее светлость оседлала своего прекрасного друга, я подняла ее нижние юбки и сорочку так, что она оказалась обнаженной ниже пояса. Затем, когда она навалилась на него всем своим весом, я провела блестящим