Родственница

его монстр, толщиной пропорциональный своей длине, с трудом протискивается в девичье гнёздышко и входит при этом практически целиком. Постепенно ритм ускорился, но они притормозили. Родственница снова попискивала в свою подушку, а он снова сдавленно застонал, заканчивая акт, и вновь извегнувшись в её недра.

Отвалившись от своей подруги, он оставил ей засос на память у основания шеи, и вновь рухнул спать. А я всё переживал увиденное, и попрежнему мне не совсем верилось в реальность событий. Ведь такое просто из разряда запретных страстей! Я, наученный умными книжками, почему-то считал, что к такому скатываются постепенно, деградируя и теряя человеческий облик, а тут: раз, и случай их спарил, да так, что похоже она втрескалась по уши в собственного брата. Хорошо, если парень проявит себя разумным человеком, и всё это пресечёт в зародыше.

Поняв, что так и не смогу уснуть, я вышел на кухню. Утро становилось всё ярче. Вскоре и жена «проснулась». Выйдя на кухню, где я сидел и курил, любуясь тихой, предрассветной Москвой, высунувшись в окно, и супруга, насмотревшаяся за ночь, прильнула к моей спине. Я ощутил то, как давят твёрдые соски, и всё понял. Она спросила меня, буду ли ложиться снова, и я отрицательно помотал головой. Оказывается,... её скромница сестра стесняется, что брат увидит её спящей рядом без одежды, и поэтому она заняла моё место.

Понятно, надеется избежать утреннего стыда — про себя подумалось мне. Я выбросил так и не докуренную сигарету, повернулся к жене, и обнаружил её стоящей в распахнутом халатике своей сестры, наброшенном на голое тело. Она молча потянула меня за собой, цепко схватив за запястье. Зайдя в ванную, она отработанными движениями скинула с плеч халатик, бросив его на стиральную машину, стоявшую справа от умывальника, на который тут же легла локтями, и задрала левую ногу, поставив её ступню на край ванны. Она нетерпеливо, и с ноткой неудовольствия, полушёпотом сказала:

— Ну, давай!

Меня больно кольнуло то, сколь отточенными, привычными движениями жена приняла позу, удобную для её траха. Её не интересовало, хочу я или нет. Давай, и всё! А если бы я мирно спал и не видел всего? Если бы элементарно не сберёг семя, и выстрелил его в трусы, от увиденного? Я протянул ладонь жене под живот, и под пальцами ощутил две твёрдые, налитые половинки прекраснейшего, твёрдого, но перезревшего плода. Я провёл по шелковистой, нежнейшей коже пальцами, и убедился в правильности того, что не поскупился, когда выбрил любимую дорогой шиковской бритвой с двойными лезвиями на плавающей головке, а после обработал её кожу дорогим импортным составом, останавливающим рост волос на целый месяц.

Впрочем, жена, которая позволила мне всё это проделать с собой вчера утром, имеет право на фразу «Ну, Давай!». Я вновь провёл пальцами по прекрасному плоду, и окончательно убедился в его переспелости, когда под моим легчайшим прикосновением одними подушечками пальцев, половинки его разошлись, смочив их брызнувшим соком, а саму