В бане

губок, а шаловливые Танины пальчики вовсю бесстыдно теребили писечку.

Через миг, расстегивая на ходу молнию на джинсах Федор был уже около Тани. Ее короткое «Ой!» оповестило о ...том, что член безошибочно и с ходу достиг цели и поразил ее наповал. Пока она соображала о происходящем, его поршень уже во всю работал в ее обильно смазанной норке, а сам он, потеряв контроль над собой, рычал у нее за спиной, то яростно (до синяков) сжимая ее за бедра, то намотав на кулак ее волосы и оттянув голову назад. Он долбил ее с такой силой, что ее ноги больно врезались в край стола, но сладость наслаждения была ярче и желаннее, поэтому Таня даже не задумывалась об этой боли! Они давно позабыли, где находятся, и что они не одни в этом небольшой помещении с хорошей слышимостью и совершенно не сдерживались в эмоциях, да и вообще вели себя шумно, как у себя дома. От натиска Федора тяжелый дубовый стол с каждым толчком продвигался вперед с жутким скрежетом. Немудрено, что девчонки, вышедшие в тот момент из парилки, догадались, что именно происходит за дверью!

Первой не вытерпела Олеська:

— Я должна это видеть! — она приоткрыла маленькую щелку в двери и негромко ахнула! Эта ее эмоция стала последней каплей в мнительности Ирины, которая уже топталась у Олеси за спиной, едва не касаясь бедрами ее откляченной попы. Выглянув в узкую щель в дверном проеме над головой подруги она тоже обомлела! Слов у них не было, лишь эмоции: возмущение, стыд, интерес, и наконец возбуждение и пробуждающееся внизу живота желание.

А Таня тем временем взмолилась (все-таки тяжелый стол набил ей огромные синяки на бедрах) и попросила поменять позу. Федор вынул из нее покрытый фиолетовыми венами и блестящий от обильной смазки член (от чего девчонки судорожно сглотнули: конечно, не самый внушительный агрегат, но в данный момент весьма желанный для двух полуголых захмелевших подружек с сочащимися щелками). Развернув Таню к себе, он подсадил ее на стол, опрокинул на спину, а сам склонился к ее сочащимся губкам и ласково стал вылизывать!

Подглядывающие подружки стиснули кулачки от увиденного. А Федор, тем временем, слегка раззадорив свою подругу язычком, выпрямился (его куртка давно валялась на полу, рядом с мокрой Таниной простыней), поднял вверх Танины ноги и свел их вместе (теперь ее поза напоминала букву L). Обхватив руками ее бедра, он ввел подрагивающий член, аккурат между двух пухленьких полушарий ее девочки, напоминающей в этой позе сэндвич и начал активно насаживать ее на всю глубину члена.

— Охх... да... черт... глубже! — Таня уже не сдерживалась в эмоциях, но и ее подруги потеряв всякий стыд, раскрыли дверь достаточно широко, чтоб не быть незамеченными, и раскрыв рты наблюдали за происходящим. Первым их увидел Федор, но он был уже на такой стадии, что прекращать движения бедрами — смерти подобно, ибо оба они с Татьяной выходили на финишную прямую к