В бане

долгожданному оргазму!

Затем Татьяна, в разрывах между прерывистым дыханием, стонами и всхлипами, тоже дала понять, что видит их:

— Ну... что... тож-е-е... хотите? Подходи-те... не стес-ня-айтесь! Сначала мне полижете... потом... у него пососете... ммм... черррт... кончаааю... ааа! — далее последовал вопль полный страсти, а Федор, опустив Танины ноги, вытащил из нее член и начал спускать густые струи на ее живот. Первой снова не вытерпела Олеська и захлопнули двери от греха подальше!

Таня долго приходила в себя, размазывая густую горячую сперму по животу, и облизывая все еще полунабухший член своего любовника. Распрощавшись с Федором, она торжественно вошла в предбанник, где ее подруги пытались как-то смириться с увиденным повышенной дозой пива. Таня молча прошествовала мимо них с зардевшими щеками и счастливейшей улыбкой на губах. В руках она несла скомканную простынь и даже не прикрывала размазанных следов спермы на животе. Небрежно кинув простынь на спинку кресла, она пошла в душ, где на глазах изумленных подруг долго и неспешно смывала с себя следы бурной любви. Выйдя из-под душевой лейки и замотавшись в сухую простынь, она села напротив притихших девушек, невозмутимо взяла бокал и разом опорожнила почти половину, после чего промокнув губы краешком простыни спросила:

— Ну как девоньки, познакомились с Моим Федором? — А на устах ее сияла улыбка победительницы.

Ира с Олесей грустно переглянулись, внизу живота у них кипело возбуждение и не выплеснутая страсть, а соски у обеих затвердели и торчали сквозь простыни, словно рожки ненапуганной улитки.

— Дуры мы с тобой, Олеська, — печально изрекла Ирина. — Соглашаться надо было, когда предлагали! — И, допив остатки пива, встала и поплелась в парилку на ходу скидывая простынь и покачивая упругими (но не траханными) бедрами.