Моя дочь — моя сучка

моей родной дочерью и этой секс-куколкой на экране размылась окончательно, и перед моим взором, как пленка в лотке с проявителем — проявилась конченая блядь. Если я увидел свою дочь, которая занималась сексом сразу с двумя самотыками, и как-то пережил это, то сейчас терять контроль над собой я не имел права.

Это точно была не та — в меру скромная и стеснительная девочка, которую я знал и воспитывал. Моя дочь разделилась в моем сознании на две ипостаси, это была и она — и не она. Ангелок и дьяволица. Бесстыжая шлюха и пай-девочка. Что-то меня подзуживало, сказать ей, кто я. Особенно после всего, будто бес в руку меня подталкивал.

Она же сейчас что-то печатала на клавиатуре, закинув ногу на ногу, и покачивая ножкой в такт музыке, видимо, отправляя личные сообщения своим денежным мешкам, с которых выбивала бабло. Это меня бесило, я как будто ревновал её ко всем сразу. Мне хотелось, чтобы она тотчас прекратила весь этот порношабаш. Но что-то изменить был не в силах. Так, снедаемый разрывающими меня на части чувствами, я решился уже было послать ей личное послание, но она меня опередила, снова прислав мне в личку вопрос.

— Ваня, а у тебя большой? Или это ты про свою комплекцию? — вопрос был неожидан и нестандартен, поскольку дочка, сама того не зная, вторглась в мое личное пространство. Она, видимо, была на своей волне, а я обдумывал, что бы такого ей напечатать в ответ, чтобы не нагрубить. А нагрубить — ой как хотелось!

То ли желая намекнуть на самого себя — то, что это я, её отец, то ли повинуясь непонятному импульсу затуманенного алкоголем мозга, я ответил ей несколько пространно и сумбурно, типа, может ли она представить себе, какого размера может быть — у мужика ростом под метр девяносто, и весом сто тридцать килограмм?

— Вау! Гуд! Ты большой мальчик! Не поверишь! Могу! — воскликнула она вслух, и скрывшись с экрана, притащила два самотыка просто гигантских размеров, один кремового цвета, а другой, просто огромный, был сделан из пускающей блики черной резины. Или латекса. Из чего они там делаются... Она приложила их оба к своей руке, примеряясь и согнув для наглядности кисть, чтобы показать, насколько они огромны, и если первый чуточку не дотягивал до длины Настиного предплечья без ладони, то второй был — и длиннее её предплечья, и где-то — даже потолще. И добавила на камеру вслух: — Мне большие мальчики нравятся, чтобы ты знал! С большими пипирками!

В моей голове мелькнула мысль о том, как же она их в себя впихивает, так как два других самотыка, что я видел раньше, и с которыми она гарцевала на камеру — розовый и синий — были меньше этих монстров фактически вдвое. Тот же, из новопоявившихся, что кремовый, был примерно тех же размеров что и мой член, может, чуточку потоньше, и Настя, облизнув их снова на камеру, поинтересовалась, хочу ли я увидеть, как она может