Синие глаза поэта

— Ни в коем случае не перебивайте меня и не задавайте глупых вопросов, пока не закончу. Надеюсь это понятно?

* * *

Первое, что бросается в глаза — сбитые коленки. Затем ссадины и царапины на руках, обломанные ногти, гематома на плече, распухшие потрескавшиеся губы и тёмные круги под глазами. И взгляд. Взгляд полный боли, вины и молящий о прощении. На тонкой шейке молоточком стучит голубая жилка.

Всё ясно без слов. У меня защемило сердце, и сжались кулаки. До побелевших косточек. «Ублюдки, мерзавцы! Я найду их, достану из-под земли».

— Как... как это произошло? — спрашиваю я громко, и спохватываюсь: Господи, что я делаю, так нельзя! — Прости, прости, я не буду кричать. Скажи, где...

— В западном крыле парка. Там дорога проходит около забора.

«Проклятье! Так и есть. Шоссе метрах в пяти от ограды, как же я...»

— Что ты... как ты там... — запинаюсь я. Никак не удаётся справиться с волнением. Мысли скачут. Приливы сострадания перемешиваются со вспышками гнева.

— Там поляна и беседка. Много цветов, приятные запахи. Никто туда не ходит, а я люблю смотреть на проезжающие машины.

«... проезжающие машины...»

— Сколько их было?

— Трое. Два ждали в открытом красном автомобиле, а один подошёл к ограде и позвал меня. Он был очень вежлив. И у него были синие глаза поэта.

Я в ужасе закрываю лицо руками, чтобы не видеть перед собой эти синие глаза. Но кажется, что они смотрят прямо в сердце.

Надо продолжать.

— Что дальше? — спрашиваю я.

— Он сказал, что всё знает про меня и поможет перебраться через ограду, если я хочу глотнуть вольного ветра в их автомобиле.

«... глотнуть вольного ветра...»

Стискиваю зубы, но, обуздав вспышку ярости, спрашиваю, как можно бесстрастно:

— А потом?

— Мы приехали к белому каменному дому с колоннами, около леса. Он повёл меня внутрь по дорожке из красных гранитных плиток, а тем двоим, весело крикнул зайти минут через тридцать. Они смеялись... Я тоже.

Внутри меня всё застыло. Где-то вдали за окном надсадно взвыла сирена. Красная гранитная плитка, белый дом около леса, античные колонны...

— И в этом доме...

— Он посадил меня в удобное плюшевое кресло и дал лимонаду со льдом. В комнате были изумрудные портьеры, негромко играла музыка...

Моя голова едва держится на плечах. Изумрудные, безумно красивые портьеры... по двенадцать кредитов за метр...

Разбитые губы и срывающийся голосок, старательно выводят:

Lаst thing I rеmеmbеr, I wаs,

Running fоr thе dооr,

I hаd tо find thе раssаgе bасk,

То thе рlасе I wаs bеfоrе,

`Rеlах, ` sаid thе night mаn,

Wе аrе рrоgrаmmеd tо rесеivе,

Yоu саn сhесk оut аnу timе уоu likе,

Вut уоu саn nеvеr lеаvе.

(И последняя вещь, что я помню

Как бегу на выход в ту дверь

Что позволит вернуться обратно

В мир известный, запретный теперь

«Не спеши — заметил Привратник,

Мы приучены получать,

Расплату можно отсрочить

Но ты знаешь — не избежать! «) *
— Довольно! — не выдерживаю я. — Как он... вёл себя в это время

— Он сел на пол около моих ног и стал гладить их. Он рассказывал,