Дети Вудстока. Часть 2

а после представлял его публике один из организаторов этого безумного во всех смыслах концерта — Майкл Лэнг. Так началось первое выступление на самом грандиозном в мире фестивале — «ярмарки музыки и искусств», как гласила реклама.

Одни часы показывали 17.07, другие — 17.08...

* * *

Чарли выбрал удачное место, откуда всё было видно и слышно, но при этом звук стереосистемы не давил на уши, хотя общаться между собой было всё равно трудно. Они разместились возле мотоцикла, уложив спальники так, что девушки могли полулежать, опираясь о сидение, и наблюдать за выступавшими. Хейвенс был им незнаком, но его фолк-песни с интонациями соула и госпелза пришлись по душе: Стюарт пару раз видел, как Флоренс даже подпевала в некоторых местах, на слух ловя строчки от соседей, также подпевавших певцу. Когда же негр, растерянно-воодушевлённый оказанным ему тёплым приёмом, перешёл на собственные версии песен «Битлз», зрительский отклик достиг предела: чуть ли не пол-поля подпевало ему в «Элинор Ригби», и Стюарт с друзьями не были исключением, горланя во весь голос «Ah, look at all the lonely people... «. Правда, никто из них не заметил, что Флоренс пела через силу, с трудом сдерживая тошноту и время от времени кусая губы и сгибаясь пополам, чтобы случайно не закричать от болей.

Песни закончились, но Хэйвенса не отпускали: слушатели хлопали и просили ещё. Все видели, как он растерянно обернулся, ища кого-то глазами в глубине сцены, но, видимо, никого не найдя, постоял с пол-минуты в нерешительности и вдруг акапельно запел старый негритянский спиричуэлс, сочинённый чуть ли не в XVIII веке африканцами, насильно вывезенными в колонии Нового Света:

Sometime I feel like a motherless child

So far away from my home...

Он пел так надрывно и обречённо, что казалось, будто он сам только что вернулся с луизианской хлопковой плантации после целого дня изнурительной работы под немилосердным южным солнцем и плёткой надсмотрщика, так похожего на это жестокое, чужое для негра солнце. Слушатели молчали, впитывая в себя боль двухвековой давности, которая странным образом оказывалась созвучной событиям 60-х годов — убийству Мартина Лютера Кинга, негритянским митингам за гражданские права, войне во Вьетнаме, кровавому, с жестокими смертями разгону чикагской антивоенной демонстрации годичной давности... А Стюарт, будучи убеждённым пацифистом, прятавшимся в нью-йоркской коммуне хиппи от призыва во Вьетнам, вдруг стал понимать причины агрессии членов «Чёрной пантеры» — леворадикальной анархистской негритянской организации, уже наводившей ужас на «белых англо-саксонских протестантов» Америки.

Однако вскоре тон спиричуэлса изменился, и негр страдающий превратился в негра гневного, выкрикивающего во Вселенную слово «Freedom!». В оригинальном тексте этого не было — Ричи импровизировал на ходу, — но этот клич словно разбудил поле; его подхватили все собравшиеся, и вскоре он превратился в нечто вроде грозного призыва «Марсельезы», валом катившийся по окрестностям.

Как начало темнеть, никто не заметил. Хейвенс закончил свою импровизацию уже в темноте под такой шквал аплодисментов, что за ним даже не было слышно шум винтов армейского вертолёта. Только Льюис краем глаза