45 минут

гораздо больше, не было соседних районов. Идя быстрым шагом по проторенной тропе, наблюдая за язычками странного тумана, я вышел на небольшую полянку с древним, почти уже засохшим дубом посередине. В кустах, в полутьме, в малиновых хлопьях, я увидел нечто большое и странное на вид. Продравшись сквозь заросли, я наткнулся на некий металлический объект, метра два в длину и сантиметров в семьдесят в диаметре, на четверть закопанный в рыхлую, влажную землю. Открыв от изумления рот, разводя в стороны поломанные ветви, я прочёл надпись на английском «Littlе bоу» и вторую, маленькую «Mаdе in USА». Весь корпус странного устройства покрывали таинственные знаки, похожие на автографы. Здесь же красовался жёлто-чёрный значок радиационной опасности. Когда я увидел небольшой экранчик с нулем и цифрами «46», меня уже посетила страшная догадка.

Зафотографировав объект с разных ракурсов, в том числе и на фоне кустарника, я развернулся и, переходя на лёгкий бег, дабы сойти за утреннего бегуна и не создавать паники, направился к дому. Бросив последний взгляд на страшную находку, я увидел, как цифра «46» сменилась на «45».

Это была ядерная бомба «Малыш», сброшенная США на японский город Нагасаки 5 августа 1945 года, но какого чёрта она делает здесь? Насколько я знал, бомба взорвалась на высоте около шестисот метров, покрыв собою весь город, в противном случае, при отказе высотометра, взрыв должен был произойти при ударе о землю. Но причём тут часовой механизм? Я не знал.

По нынешним меркам заряд у бомбы был смехотворным, порядка пятнадцати килотонн, но ведь и до моего дома чуть более километра, а до района, в котором жили мои родители и который я видел со своего балкона, менее десяти, мало, чертовски мало! Я посмотрел на часы, отмечая время...

— Ира, вставай! — громко, но без паники проговорил я, входя в квартиру.
— Дим, что случилось? — в коридор вышла заспанная жена, когда я доставал из тумбочки деньги и наши паспорта.
— Возьми Сашку и ценные вещи, которые влезут в ту красную сумку, у нас мало времени, — я разложил детскую коляску.
— Скоро этого дома не будет, — я прошёл в детскую, аккуратно беря на руки дочь.
— Как это не будет, ты что? — Ира посмотрела на меня непонимающим взглядом, наблюдая за тем, как я усаживаю в коляску ревущую дочурку.
— Потому что вот... — я протянул ей телефон с фотографией.
— Это я нашёл в нашем лесу, только что. Это ядерная бомба, до взрыва минут тридцать-тридцать пять. Она слабая, но дома нашего не будет и леса этого сраного тоже не будет, делай что я говорю! — сорвавшись, я встряхнул женщину за плечи.
— И родителей тоже не будет... Делай что я говорю, — еле слышно добавил я, выходя на балкон.

Бросая взгляд на лес, я чиркал зажигалкой, трясущимися пальцами выискивая мамин номер.

— Аллё, мам! Ты уже на работу едешь? В метро спускаешься?... Хорошо... У меня всё хорошо, да... Да хватит уж, а?! — вновь сорвался