Просто правдивая история. Часть 2

уже начала намокать потихоньку еще больше очерчивая контуры — чего бы вы думали?
Конечно я говорю о маминых грудях. А ведь я сосал их самозабвенно почти до двух лет (мама рассказывала — оторвать нельзя было). Мысль, что под простыней на ней ничего не было привела меня в восторг. Вы понимаете о каком «восторге» я говорю. Результаты «восторга» стали сказываться в моих плавках.

— Ирка — подъем. А то наши сыновья дырки в нас просмотрят — полоснул тишину резкий оклик теть Светы
Она резко привстала, на секунду замешкавшись, поправляя свою простынь, соскочила с полки и направилась к тазику с вениками.
— Ну, кто смелый? С кого начнем? — обратилась явно к нам тетя Света. Мама опершись об мою руку и тоже резко встала. Посмотрела на меня, почему-то улыбнулась и правой свободной рукой придерживая свою простынь, соскользнула с полки. Я тоже начал выбираться и только став на пол понял причину ее улыбки.

Ну вы, пацаны, знаете то состояние, когда член возбужден: лежать он уже не может, но и встать полностью не в состоянии, так как мешает плотная ткань плавок. Короче — он пытается выскочить из плавок, но в итоге лишь растягивает их и торчит спереди огромным бугром. Резинка тоже растягивается, открывая взору окружающих верх твоих лобковых волос. Я отвернулся, как бы беря простынь с полки и поправил своего молодца. Но час от часу не легче — член не помещался в плавках и пришлось его сдвинув вправо прижать плавками — но он все норовил стать прямо и выскочить из плавок.
— Блин — чертыхнулся я про себя — надо было брать другие плавки — побольше.
— Ну ты, здоровяк. давай первым — махнула веником тетя Света в сторону Сережки.

Серега начал вскарабкиваться на полку. Он лег на живот, устроился поудобней и застыл в ожидании.
Дальше все было как во сне. Моя мама взяла веник из рук тети Светы, размахнулась и давай хлестать Серегину спину. Я даже зажмурился, ожидая услышать Сережкин воль. Но было тихо, только звук рассекающего воздух веника (как свист розг, когда Бурнаш хлестал Даньку в фильме «Неуловимые мстители»).

Я осторожно открыл глаза. Мама работала веником во всю. Но никаких красных полос, которые должны были остаться, по моему мнению, от такого усердного хлестания, на Сережкиной спине почему-то не было. Только отдельные листочки от веника прилипли к его бокам.
Приглядевшись повнимательней, я понял — веник быстро опускался на его спину, но в последний момент резко тормозил, лишь слегка касаясь ее. Мама веником «нагоняла» пар, а не била им. Вот она — главная премудрость парилки, которую я сразу усвоил. Я успокоился, перевел дыхание и стал наблюдать за мамой.

Поверьте мне — это было намного интересней, чем наблюдать Сережкой. От усердной работы веником, тело мамино покрылось потом, он буквально струился с нее, пропитывая и без того мокрую уже простынь. В те мгновения, когда она замахивалась, поднимая руку, под простыней отплясывала свой неимоверный танец мамины груди. Зрелище завораживало. Простынь, промокшие от пота прилипла