Раненые реки

проиграла Оля. Из одежды на ней оставались только трусики и лифчик. Она не стала долго раздумывать, и лифчик был брошен на стол победителю. Теперь она сидела, прикрывшись стыдливо рукой...

— Ну что, получили свое? Довольны? Я больше не играю.

— Как это? На тебе еще есть что снимать! Сейчас только погодите, я сбегаю пи-пи сделаю...

Они остались вдвоем. Ольга забилась в угол и старалась не смотреть на Виталика. Одеваться было бы глупо, сидеть голой было еще глупее. Виталик решил действовать...

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты красивая?

Он пересел на освободившееся после Веры место, попытался поцеловать в плечо. Она несильно, но воспротивилась этому...

— Извините, я сейчас оденусь...

— А может, не надо? — он продолжил целовать ее оголенные плечи, шею, помогая руками освободить прикрытые девичьи груди.

Она дернулась сильнее...

— Если не перестанете — я закричу.

Он не стал настаивать. Когда вернулась Вера, которая, видимо, специально не торопилась, они сидели по разные стороны стола. Ольга успела одеться.

Ну... Как у вас тут скучно...

Но Вера, как опытный боец вечеринок, не стала зацикливаться на произошедшем. Уже через минуту она без умолку трещала, рассказывая о своих приключениях в неведомом Виталику поселке со странным названием Фарт. Неловкость была улажена, Ольга стала смеяться вместе со всеми. Про между прочим Вера спросила, что это торчит так загадочно из спортивной сумки Виталика. При этом она как бы невзначай коснулась его ноги, из чего можно было сделать вывод, что торчащий предмет ее, конечно, беспокоил, но только находился он не в сумке, а у Виталика в штанах. Виталик намека не понял и честно рассказал им, что везет с собой новое охотничье ружье, что он вообще охотник заядлый и так далее. Вере это было неинтересно, Ольга начала зевать, и Виталик решил, что с него на сегодня хватит. Расположился прямо в чем был на нижней полке и через несколько минут захрапел.

Она проснулась от стука в дверь. Голова неприятно кружилась от выпитого накануне. Приходили девчонки с работы, поздравляли с прошедшим на той неделе днем рождения. Она была простужена, уже десятый день сидела дома, а болезнь все не отступала.

— Да иду я, иду! — сняла цепочку, распахнула дверь, — Захаровна, тебе чего, сложно позвонить? Своими стуками чуть дверь не вышибла!

— Да не работает у тебя звонок-то! Я, чай, не из деревни, знаю, куда нажимать-то! — Захаровна смотрела куда-то вбок, собиралась с духом. На какое-то мгновение их глаза встретились...

— Что случилось, тетя Света? — почти закричала она.

— Там... Ну, в общем, кобеля твоего убили, кажись...

— Где там?

— У самого подъезда, на травке лежит. Вроде бы еще дышит, но морду уже не поднимает...

Она уже не слышала последние слова соседки, бежала, в чем была, по лестничным пролетам. Четвертый, третий, второй, первый... Яркое утреннее солнце ослепило ее, она огляделась. Справа от подъезда толкались зеваки.

— Смотри — смотри! Прибежала к своему, — толкнул друга под локоть толстый мальчик из десятого дома.

— Пустите!

Ее пропустили. Он, такой большой