Семья Мэнсфилд (продолжение)

самом-то деле я должна винить только себя саму за глупое поведение. Меня настолько «развлекла» упоенная болтовня Ричарда и его приятеля, и я настолько позволила себе расслабиться за вином, что не заметила, как проходит время. В моем возрасте, конечно же, очень легко вообразить себя спо-собной преодолеть дистанцию между зрелостью и юностью, представить себя моложе своих лет. Особенно если тебе слегка льстят, так, как мне льстил Джереми, который взял на себя труд наполнять наши бокалы. Жалею, что по своей невнимательности я это ему разрешила. Он сказал, что я красивее его собственной мамы, а я ответила ему на это, что так говорить не следует хотя и почувствовала (как, я уверена, почувствовала бы на моем месте любая женщина) компли-мент. Мы разговаривали вполголоса, потому что час был уже поздний. Я несколько раз пыталась заставить себя встать, но меня одолела какая-то истома, столь часто служившая мне весьма дурно. Наполнив мой бокал в пятый или в шестой раз (к тому времени я совсем потеряла счет), Джереми осмелился устроиться рядом со мной на шезлонге, а Ричард в это же время выказал мне свою преданность, расположившись у моих ног. Разговор, как говорится, порхал (и с моей стороны был, вероятно, непростительно игривым), и я не могу вспомнить,...о чем шла речь, когда Ричард внезапно пробормотал: «Он хочет поцеловать тебя, мама», а я только и спросила: «Что?» вместо того, что бы дать прямую отповедь, которая подействовала бы намного лучше. Я вдруг нашла, что все слова, рождающиеся у меня в голове, никак не могут слететь с моих губ, которые дерзкий юнец тут же начал пробовать своими. Признаюсь, что от изумления я не смогла даже пошевелиться, чтобы избежать того поцелуя, который явно свидетельствовал о страсти. Я вспоминаю сейчас, что только слегка подавилась от изумления, но уже тогда, когда рот Джереми уже полностью покрыл мой, в то время, как Ричард, к моему крайнему замешательству, положил свои руки на мои ноги, а потом начал их обнимать под юбкой. Я так боялась того, что Джереми заметит этот его грубый жест, что сразу же резко отодвинулась от них, хотя и не смогла этим помешать дружку Ричарда и дальше покрывать жаркими поцелуями мою шею. Я никогда не отдаюсь во власть настроения. Даже в крайних случаях с Филиппом, я никогда не поднимала голос, но всегда говорила спокойно и даже холодно. На этот раз я выдавила из себя некоторое возмущение (не совсем привычное), которое привело их, кажется, в некоторое отчаяние... Утрированное, конечно же, тем, что они сейчас же заявили какой Джереми глупый мальчик. Я сказала им, что отправлюсь спать, не осмелившись признаться себе в том, что Джереми трогал мою грудь, когда целовал меня. Тем более я не решилась сказать им об этом прямо. Мама, останься, пожалуйста, и поговори с нами еще, попросил Ричард. Но с меня было уже довольно, и я