Семья Мэнсфилд (продолжение)

заметила, что все это дерзко и непотребно, а потом ушла, уже сверху прикрикнув, что всем пора спать. Мне казалось, что я оставила их сидеть если не в стыде, так в смущении. Такова человеческая простота. Они о чем-то шептались, и я подумала, что они обмениваются виноватыми репликами или даже спорят о том, что произошло. Добравшись до своей комнаты, я закурила сигарету и бросилась на кровать, роняя пепел прямо на пол. Эта небольшая деталь меня утешает как подтверждение того безответственного глупого состояния, в котором я была. По крайней мере, я не дала злобе овладеть мной в той степени, в которой этого можно было ждать. Я слаба. Я всегда оправдываю других. Чем же еще можно объяснить и мой брак, бесплодный во всех смыслах! Если бы я смогла заглянуть в свою душу, то я бы нашла там слова о том, что все люди в точности похожи на меня. Именно здесь кроется уличающая ирония того, что произошло со мной той ночью. Не знаю, какое обрамление можно отыскать этим строкам, но с моей стороны трусостью было бы не сделать этого вовсе. Потушив недокуренную сигарету, я избавилась от платья, панталон и сорочки, обнажившись до чулок и пояса, и принялась расчесывать волосы, хотя делала это, скорее, по привычке, потому что меня шатало. Пол плыл под моими ногами, несмотря на то, что мне совсем не хотелось спать, и я, более того, ощущала слабый зуд желания в хитром месте, который, впрочем, неудивителен для нормальной женщины. Моя голова шла кругом. Ищу ли я себе опять оправдания? Воз-можно, что да. Дверь распахнулась, и я поневоле обернулась навстречу. Прежде, чем я могла опомниться, она захлопнулась и появились, к моему всему, что вам будет угодно, Джереми и Ричард, голые, с торчащими членами, с раскрасневшимися от боязливого азарта лицами. Ах! Как вы СМЕЕТЕ! проговорила я, кажется, потому что они сразу же накинулись на меня. Ричард обхватил меня за талию и прижал к моему животу свой набухший бугор, упрашивая меня молчать, чтобы не услышала Эми. Я задыхалась, я забилась у него в руках, как дикая, но все было бесполезно. Джереми занял пост позади меня и, прижимаясь концом к моим нижним щекам, пресекал все мои усилия вырваться на свободу. Боже правый, с какой легкостью пошло теперь мое перо, как только я вполне дала ему волю! Идите вон! Вон отсюда! Боже мой! стонала я, пока Ричард пытался меня поцеловать. Их мальчики ходили, терлись взад и вперед, возбуждая меня помимо моей воли, и без того ослабленной мыслями и вином. Джереми схватил меня за руки и прижал их к бедрам, работая своим шишаком у моих щек, а Ричард в это же время пытался пролезть ко мне под куст. Пожалуйста, мама, дай нам, дай, пожалуйста, задыхался при этом Ричард. Тогда я неожиданно сама для себя закричала. Это был, полагаю, последний крик