Несчастный случай

кроме абортов это не принесло. В 26 лет, так и не сумев понять, чего же больше в моём неослабевающем стремлении к женщинам — любви или либидо, я решил жениться.

По каким критериям я выбирал себе жену, затрудняюсь ответить, скорее всего — по морально-волевым. Красотой и умом жертва отбора не блистала, но очень много и убедительно говорила о беспрекословном подчинении мужу восточных женщин, она была татаркой по имени Эльвира. Экзотика и бессонные ночи, посвященные дипломному проекту, сделали свое черное дело: через два месяца после знакомства и неделю после защиты диплома я женился, так и не удосужившись подробно ознакомиться с тонкостями физиологического строения Эльвиры. Умудренный опытом полового общения с двумя женщинами в добрачный период, я самоуверенно считал, что все женщины, в принципе, устроены одинаково и возможные отклонения в несколько сантиметров от идеального образа, сладострастно возлежащего на чёрно-белой софе в седьмом томе БСЭ, не сильно повлияют на мои чувства. Зря. Я до сих пор не могу без слез вспоминать эти две маленькие восточные лепёшки на детски несуразном теле 23-летней Эльвиры, символизировавшие наличие груди. Но, вообще-то, одетая, издалека и в темноте, Эльвира чем-то напоминала мне Маху. Скорее всего — черными волосами.

За два года совместной жизни я точно понял, что любовь — не истина, и вряд ли родится в спорах, что брак — это не моя форма самовыражения, и мне — человеку ленивому и безответственному — не потянуть весь этот груз непонятно откуда появившихся забот и обязанностей. Да и лепёшки эти не приносили мне никакого эстетического удовлетворения.

Расставание прошло относительно спокойно, и тогда меня волновал только один конкретный вопрос, не выходящий за пределы Вселенной. Когда вопрос вставал особенно остро, я заходил к Эльвире на работу и, уложив ее на казенный диван, за полчаса получал вполне удовлетворительный ответ, после чего спокойно возвращался домой. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Через год (это был пока лучший год в моей жизни), найдя жениха и получив мое благословение, Эльвира исчезла из моей жизни навсегда.

Не могу сказать, что женитьба оставила в моей судьбе заметный след. Цветная групповая фотография с половиной лица бывшей жены, и черно-белые обои, наклеенные ею через месяц после свадьбы, со странным рисунком, издалека больше похожим на стаю упитанных комаров, а не на лианы верблюжьей колючки или полярного ягеля, как это задумал неизвестный дизайнер — вот, пожалуй, и всё.

Я так и не понял, что такое — любовь, но в науке отрицательный результат — это тоже результат. Теперь я знаю, что если двое расстаются и продолжают жить, то это — точно — не любовь. Старина Фрейд оказался прав: сердце тут не причем, за все сексуальные эмоции отвечает другой человеческий орган, которому это положено, вернее, поставлено по штатному расписанию. И, как верно подметила Лена-евромаляр: «Не надо всё переворачивать с головы на ноги, чтобы сделать из мухи слона». Я успокоился. Ответ на загадку женской привлекательности, беспокоившую меня всё сильнее в последние годы, таился где-то за пределами