Память

трусишки с меня стянул — не помню. Запомнилось, как он мутным взглядом смотрел и водкой дышал. Потом очень сильно навалился на меня и сразу больно стало, между ног. Я в голос реву, а он молча сопит, и что-то там делает своей дубиной. Сначала очень больно было, потом меньше — только когда он что-то такое делал, что в самой глубине живота чувствовалось. Дернется, помню, я вскрикну — плакать-то уже перестала — а ему только это и надо. Аж замычит от удовольствия. Потом, когда он захрипел, быстро-быстро задергался, и очень тепло стало у меня внутри, даже горячо, он долго просто так лежал на мне, и я тогда стала ощущать его член внутри себя. Чувствовала его у себя в глубине — большой и горячий. Долго мы так лежали на полу — он то ли спал, то ли просто отдыхал, а я боялась пошевелиться. И только прислушивалась к новому ощущению — что-то горячее внутри. Даже приятно стало, только тяжелый был очень дядька этот.

А потом, помню, он проснулся и, медленно — медленно стал во мне двигать членом. Тогда ко мне и первый оргазм и пришел. Я лежу, сжавшись в комок, уткнувшись в его грудь волосатую, а он все двигает, только быстрее уже начал. У меня тепло по телу пошло, потом будто пламя, огонь в глазах — не помню дальше.

Трусики белые свои натянула, а они красными стали. Так и ходила пока мамка не проснулась. Мамка потом дядьку этого по щекам хлестала, а он только улыбался и кричал «еще, еще».

Школа моя родная — стала для меня и школой секса. Мальчики в очередь выстраивались. Кто что мог, дарили. Кто шоколадку, кто кулек конфет, ручку новую. Потом, в старших классах, — колготочки, трусики кружевные, прозрачные. А уж, сколько оргазмов у меня было ежедневно — и не вспомнить.

Что-то еще я не могу вспомнить... Все пытаюсь... И не могу...

Первый врач...

— Бедная путана! Я думаю, полностью, память к ней никогда не вернется...

Второй врач...

— Вероятно... Такой стресс — по ее вине сгорела гостиница и почти все, кто там был! Потеря памяти — для нее благо. Защитная реакция психики.

Первый врач...

— Ну, что? Трахнем ее еще по разу?

Второй врач...

— Давай. Кажется, это ее единственная радость...