Что значит порезвиться

другого нет?

— Нет, сейчас же день.

Я опять обернулся к Пашке.

— Ну, что думаешь, берем?

— Берем, — невнятно согласился он.

Мы не проехали и пяти минут, когда остановились в окруженном девятиэтажками дворике. О чем они говорили, не знаю, но к нам, наконец, подошел камуфлированный с кобурой.

— Ребята, подождите пару минут. Тут у подъезда братва стоит, мы сейчас переговорим с ними и подойдем к вам.

— Фьють, — присвистнул я, когда он отошел, — только братвы нам и не хватает.

— Может, ну их на хрен? — Пашка закурил. — Поехали отсюда?

— Пожалуй, уже поздно.

Через пару минут оба парня вернулись.

— Все нормально.

Мы вышли из машины и расплатились.

— Идите за девочками, они знают куда.

Несколько неприятных мгновений я испытал у подъезда. Довольно мерзкая ситуация, когда тебя рассматривают семь-восемь бритоголовых лбов, прекрасно зная, куда ты идешь и зачем. Реплик, правда, не было, и миновали мы их благополучно.

Квартиру на стук открыла какая-то бабушка, что меня несказанно удивило, — и провела нас в длинную, как трамвай, комнату. Вдоль одной стены стояли две односпалки, у второй — большой полированный стол.

Девочки закрыли дверь, и все четверо замерли в нерешительности. Только сейчас я смог как следует рассмотреть наше «приобретение». Обе высокие, одна коротко остриженная в джинсовом сарафане до колен, другая — с пышной кудрявой шевелюрой в блузке и юбке из легкой ткани.

В подобные минуты смущение снимается напускной наглостью. Ни шлюхи, ни, тем более, Пашка не проявляли инициативы, но делать что-то было надо. Опершись о стол задом, я подтянул к себе довольно вальяжным движением стриженную.

— Ну, покажи, что мы тут имеем.

Она послушно, не поднимая глаз, сняла сарафан, оставшись в одних светлых трусиках. Я повертел ее перед собой: худощава, маленькая грудь, плоский живот, узкие бедра. Бросились в глаза синяки на ногах.

— Тебя что, ногами били? — спросил я.

Ее подруга хмыкнула.

— Это она с балкона упала.

— Ну ладно, что вы можете?

— Все, кроме анального секса, — ответила стриженная.

— Хорошо, поехали, — я оттолкнул ее, усадив перед собой на кровать и расстегнул брюки.

Соседняя пара занялась тем же.

В рот Вика взяла сразу, без колебаний. Что-что, а минет она делать умела. Ее губы и язычок привычно играли моим членом. Она будто отрабатывала обязательную программу, без отвращения, но и не испытывая приятных эмоций. Я заметил краем глаза, что Пашка лежит на кровати, а Анжелика стоит на четвереньках, головой между его ног. Больше я заметить ничего не смог, так как Викин рот превратился в какую-то теплую влажную вакуумную дыру, в которую меня всего стало неудержимо засасывать через мой же член. Испугавшись завершить все за секунды, я отстранился. Вика взяла пакетик, разорвала его и достала презерватив. То, как она надевала его, — было высшим пилотажем. Никогда я не думал, что настолько элементарную процедуру можно превратить в своего рода искусство. Боюсь я не смогу объяснить до конца четко, что же именно происходило. Вика начала с того, что вновь погрузила мой член в свой ротик, обильно