Стоматолог

две собаки; об этом, впрочем, догадаться было нетрудно, потому что их портрет-дуэт размером 15х21 висит над его рабочим столом. И не нужно было обладать способностью тонко разбираться в мужиках (а чего в них разбираться-то?), чтобы понять: для женщин он просто мёдом намазан. Я не ем мёд, но это ничего не меняет.

В темноте ты мягко толкаешь меня, и я падаю спиной на что-то, чему сегодня назначена роль любодейского ложа. Ты садишься на пол рядом и целуешь мне ноги. Пальчики, ступня, пятка. Лодыжка. Икра. Колено. Губы медленно перебираются по бедру, нежно касаясь кожи. Шаг, шаг, шаг. Ты застываешь на секунду и словно неожиданно для себя слышишь запах женского лона. Неподражаемый. Тонкий. Кисло-сладкий. Неописуемый. Жаль, что ничего не видно. Протягиваешь руку и включаешь бледный свет — какое счастье, что рядом лампа. Видишь то, что многие мужчины считают весьма изысканным видом. При своей полной «натуральности» мне сложно сказать, насколько это действительно красиво, но мне нравится, какое впечатление я произвожу на тебя с такой стороны. Я твоя госпожа. Ты мой добровольный раб. Ты скользишь взглядом по кудряшкам цвета пепла — я естественная блондинка. Ты смотришь, как набухшая розовая плоть пульсирует и истекает соком. Она хочет тебя. Она тебя зовёт. Язычком, язычком, милый. Лизни. Полижи меня. Вот так. Вот так, мой сладкий. Ещё. Ещё. Клитор. Вылижи всё, как кошка вылизывает котёнка. О-о-о! Помоги себе руками. Нежно. Погладь меня. Ещё погладь. Боже, как приятно. У тебя такие аккуратные, мягкие, ухоженные, приятные руки — рабочий инструмент. Раздвинь пальцами мои дольки и вылижи всё как следует. Ещё, ещё, я увлажняюсь всё больше. Я вся исхожу на эту сладострастную влагу. Введи в меня палец. Ещё. Теперь не лижи. Отодвинься и посмотри, как я выгляжу. Подключи вторую руку. Гладь меня. Мастурбируй. Я тебе нравлюсь? Мне нравится, что ты смотришь. О, что ты делаешь? Ты меня мучаешь? — так сладко, так сладко. Поцелуй. Ещё, ещё целуй. Вылижи мне попку. Введи в неё палец и лижи меня, лижи, лижи, ещё и ещё. Соси меня, пей, целуй. Так хорошо не бывает. Как же ты это делаешь: Ещё! Ещё! Быстрее! Внутри меня что-то судорожно сокращается и гонит тело крутыми волнами. Кажется, я кричу. Не помню. Хватаю тебя за голову и погружаю в себя — глубже, глубже: ещё лижи! Ещё! Ещё! О-о-о!

У меня тоже не было детей, и для меня это тоже был больной вопрос. У меня за плечами остался аборт, год тяжёлой депрессии и попытка суицида (он об этом не знает) — возможно, у меня хрупкая психика (об этом он тоже не знает). Потом, наладив гарантированную личную жизнь, я развернула борьбу под лозунгом «Нет бесплодию!»; эту битву я выиграла — возможно, здесь мне просто повезло чуть больше, чем другим. Я родила в срок здорового крепкого мальчика, самым естественным образом стянувшего с окружающего мира на себя всё, что могло представлять для меня в