Нежность Самарканд

разговаривавшей со своей старшей подругой. А та, поначалу опешившая от такого вольного с ней обращения, уже через несколько минут забыла об этом, увлеченная беседой с её нежданной постоялицей. Ей было интересно слушать собеседницу, она завидовала её внутренней свободе, про себя сравнивала Вайле со своей молодостью, и воспоминания тех далеких дней оживали, вызывая всполохи старых переживаний.

Они вместе быстро сделали дела по дому, хозяйка дала Вайле свежее бельё и отправилась спать. Но сон не шел, и до полуночи перед её глазами чередой шли образы, как ей сейчас казалось, не совсем удачной юности, от каких-то воспоминаний ей становилось стыдно, и она, зажмурив глаза и натягивая на лицо одеяло, пытаясь их прогнать, другие, наоборот, старательно прокручивала в своей памяти, и мелкие детали, давно утраченные её сознанием, вновь радовали, возвращая минуты счастья. Да и те, неприятные моменты, все равно, по-своему, радовали.

Вайле заснула почти сразу. Ей не снилось ничего. Она ждала утро, ждала встречу со своим любимым, зная, что он сможет придти к ней только вечером.

Через три дня, с помощью хозяйки Алексея, Вайле удалось снять комнату неподалёку у ее знакомой по работе. Они обе работали в вечернюю смену и считали, что лишний глаз присматривающий за домом не повредит.

Вайле хотела устроить небольшое торжество, приготовила праздничный ужин, Пётр обещал придти пораньше, до Алексея, чтобы они могли остаться наедине, но забежал после обеда лишь на минутку, поцеловал её и уехал на завод за новым самолётом. Грустно и обидно. Нет, она понимала, что это его работа, что Пётр не совсем волен распоряжаться своей судьбой и его свободное время зависит от воли множества других людей, его командиров, её не так волновало и расстраивало отсутствие физической близости. Но почему именно сегодня?! Она хотела его, ждала и надеялась. Хотела испытать оргазм получая многочисленные ласки Петра, хотела своими ласками доставить ему неземное удовольствие, но самым главным было то, что Вайле просто хотела, чтобы Пётр был рядом, чтобы можно было видеть его, занимаясь ли хозяйством, или ничего не делая, касаться его проходя мимо, теребить его волосы, проводить ладошкой по его гладко выбритой щеке, или щекотать его щетину. В этом её желании было что-то собственническое, она понимала, что это не правильно и нереально, но она хотела этого всем сердцем и ничего не могла с собой поделать. Он должен принадлежать только ей, и только она должна распоряжаться им, его временем и поступками. И любить его.

И вот, вместо всего этого, ей пришлось накрывать стол для одного Алексея. Вдвоем они не торопясь поели, выпили по бокалу красного вина и долго беседовали о чем ни попадя. Нет, он не был ей противен. Он был могуч, статен, красив и умел поддержать беседу. Несомненно, внешне Алексей был симпатичней Петра, он должен был больше нравиться женщинам, знал это и пользовался своим преимуществом, но он не был её мужчиной. Не он ввалился голым, грязным