Да не хочу я!

неудовлетворенных половых потребностей, а уж преждевременная импотенция — как дважды два. Может ты этого хочешь?

Она: Ужасно хочу. Тогда я могла бы играть твоей писькой без всякого страха. Подняла бы и опустила. Вправо упадет — тебе за кефиром идти. Влево упадет — тоже тебе за хлебом идти. Как приятно было бы.

Он: Глупая ты.

Она: Это ты умный. Всюду ты прав, и на все теорию сочинишь. Даже и на письку, и то сочинил.

Он: Поласкай меня. Погладь по груди, и по жопке тоже. Я ужасно сластолюбив к твоим ласкам. Ну, пожалуйста.

Она: Да не хочу я! Вот пристал!

Он: Зато я хочу!

...

Он: Ну, извини, не обижайся. Ты же понимаешь, почему я взорвался? Скажи, ты не сердишься? Иди ко мне. Вот так. Положи головку на грудь.

Она: Когда я хочу, я же сама к тебе прихожу. Я ж ведь не стесняюсь. А сейчас мне не хочется. А ты рычишь, как зверь.

Он: Извини, милая. Но ты тоже постарайся понять. И мне не всегда бывает охота что-то делать. Но если я вижу, что ты этого жаждешь, я же стараюсь. Ведь это же немыслимо, чтобы два человека сходились абсолютно во всем — психически, идеологически, гастрономически и черт знает как еще, да плюс сексуально. Это же просто невозможно сходиться двум человекам во всем. Поэтому надо искать компромиссы. Что делать, если у нас различные темпераменты. Не расходиться же из-за этого, если нас столько объединяет. Кому-то ведь надо уступить или притвориться, Но ведь мужчина в сексе не может притворяться. Коль не стоит, то уж тут не притворишься, что страстью пылаешь. А и подавлять свой темперамент мужчине невероятно тяжело. Он же сумасшедшим делается, разум совсем теряет. Недаром ведь на сексуальной почве столько преступлений совершается, несмотря на кары и статьи УК. Так что волей-неволей притворяться нужно женщине, ей и уступать, Да ей и притвориться не так уж многого стоит. А не хочется, так всегда можно прошептать про себя — на, подавись, чтоб тебе письку сломать! Не так ли?

Она: Придумал что, письку сломать. Зачем ты мне такой нужен будешь? Я тогда другого мужика найду.

Он: Да ты же сама не любишь это дело.

Она: Я люблю, но когда редко. А ты ко мне чуть не каждый день пристаешь.

Он: Ну, вот, видишь, все и ушло. Знаешь, как это неприятно.

Она: А мне как раз и нравится такой. Вот снова зашевелился... Во, уже почти до пупки достает. Ну, давай еще маленько. Но что-то довел ты его, бедненького, даже он похудел. «Писька твоя — как луч солнца, пронзивший пространство», — не говорила дщерь Иерусалимская царю Соломону?

Он: Поцелуй меня... В грудь... В животик... Еще...

Она: А можно я укушу тебя вот сюда.

Он: Только до первого «ой»... Ой!... Ой, больно же.

Она: А мне ужасно приятно. Ужасно люблю кусаться. Только ты вредина и редко даешь.

Он: Потому что ты садистка по натуре. Сколько надо мной уже наиздевалась.

Она: Если мне нравится. Готово уже. Проспорил.

Он: Иди ко