Пучай-река да Калинов мост. Главы 4—5

Наташка грустно улыбнулась — это ваш отец.

Они всматривались в меня, а я улыбался и выглядел, наверное, очень по-дурацки.

— Мальчики — она потянула за руку Ромку, нашего Ромку и он встал между нами — это должно остаться тайной. Ваши родители об этом не должны знать.

— А теперь — она тронула сына за плечо — вернитесь к дядьке.

Они ушли, а я пребывал в смятении: ведь о том, что было в Тридесятом, я Наташке ещё не рассказал.

Глава пятая. Миранда

На её ладони пять стебельков; она игриво качнула бёдрами — Нуу!

— Я, между прочим, с дороги, а ты мне воды не подала, не накормила, в пуховую постель не уложила. Тебе трах подавай!

Стебельки исчезли, а у меня, тут же, от похотливого желания скрутило ятра.

— Ту-ту! Ушёл поезд! — она опять читала мои мысли — У меня тоже есть характер, мой Государь.

— Что-то твой характер переменчив, как погода в мае, дорогая моя.

Наташка скуксилась и слезливо проговорила — Я может опять беременна.

— Чегооо?!! — вскинулся я, захлёбываясь ревностью, хлещущей словно кровь из рассечённой аорты.

Наташка захохотала, довольная тем, что розыгрыш удался

— Тюууу! Как был простодушный, так и остался. Доверчивыый, как телёнок — она подошла ко мне вплотную и обняла, прижимаясь животом и, держа в ладонях мою голову, смотрела в глаза.

И вдруг я вспомнил ещё кое-что — Постой, ты же сказала, что ведьма только Алёнка?

— Да — Наташка всё также смотрела в мои глаза

— Но Василису я кончил в жопу. Как же она понесла?

— Я не знаю, как у тебя получается всё делать через жопу — Наташка отошла к окну и скрестила руки на груди — но Василиса понесла от тебя!

Я молчал, совершенно сбитый с толку.

— Всё! Довольно! Завтра же сыграем свадьбу! Я сыта твоими похождениями по горло. И попробуй только, залезть на какую-нибудь Несмеяну, велю отрубить тебе голову, не колеблясь!

Меня рассмешил её тон, и я не смог сдержать улыбки и, чтобы не обидеть Наташку, отвернулся.

Зря я это сделал.

Тишина за спиной была пугающе зловеща, и я резко обернулся.

Огромная чёрная кошка уже прыгнула: лапы, с выпущенными когтями длиною сантиметров по восемь, оскал и слюна, капающая с клыков, жёлтые, сузившиеся до полосок, зрачки...

Я даже не сморгнул, но интуиция запустила рефлекс раньше, чем я успел что-либо сообразить.

Она замерла в воздухе, и я залюбовался грациозностью зверя. Глаза остекленели, и губа медленно-медленно сдвигалась, обнажая оскал.

Я обошёл её, сдвинув лапы и слегка подтолкнув налево, опустил хвост и, зайдя сбоку, лёгким касанием ладони в живот, задал направление. Отошёл к двери и, взявшись за ручку, отключил замедление.

Она обрушилась всей массой на кровать, да так, что заскрипел пол, а кровать, с жутким скрежетом, сдвинулась на пол аршина.

Кошка била хвостом по одеялу и следила за мной взглядом.

— Что за херня? Ты в своей ревности готова растерзать меня. Что с тобой происходит, Наташка?

Она села на кровати и тяжело вздохнула — Не знаю, Рома. Это началось сразу после возвращения. Они, — она повела головой, — они боятся меня... они даже