Пучай-река да Калинов мост. Главы 4—5

Что-то отвлекло моё внимание, я обернулся и тут же услышал, как зажурчала моча. Я дёрнулся и проснулся. Моча подпёрла к уретре, но я не ссал, а журчание не исчезало.

«Наташка» — догадался я.

Она встала с горшка и, подтираясь, заметила, что я проснулся.

— Ты будешь?

Я встал и, взяв горшок, стал ссать.

Наташка забралась под одеяло — Отодрал?

— Да

— С травкой?

— Да

— Алёнку?! — Наташка села

— Нет — я закончил и, подойдя к окну, выплеснул мочу сквозь решётку.

Наташка забеспокоилась — кроме Алёнки и меня, других ведьм нету. Ты кого отодрал?

— Или ты разыгрываешь меня? — Наташка неуверенно и натянуто улыбалась.

— Миранду

— Миранду? Ром, ты меня разыгрываешь? Нет в моём царстве Миранды.

— А говорила, зачем перепись? Сама даже не знаешь, что в Тридевятом завелась Миранда.

— Ну-ка, подойди! — она села

Я подошёл и Наташка, взяв пальчиками член осмотрела его: — У тебя на нём кровь запеклась! Ты что наделал, Ром? Ты девственницу трахнул?

Я молча наслаждался созерцанием моего члена царицей Тридевятого.

— А где травка? Ты же не мог всю использовать?

— Не-а, всю!

Она вскочила и подбежала к столику — Рома, если ты обесчестил девушку, то свадьбу придётся отменить.

— Кобылку

Целую минуту, показавшуюся мне вечностью, длилось молчание.

— Ты о ком?

— О Миранде. Кобылке, которую приготовили для Серко.

— Я и не знала, что ты такой мстительный — Наташка успокоилась — она, что, целка?

— Была

— Уууфф! — с облегчением выдохнула Наташка, и села рядом со мною — свадьба не отменяется.

Я тоже расслабленно вздохнул и упал в кровать, увлекая её за собой.

Но Наташку, вдруг, словно пружиной подбросило. Она заметалась по спальне, подбирая разбросанную одежду.

— Одевайся! Что ты разлёгся!

— Зачем?

Подвязывая лямки рубашки на груди, Наташка выпалила — На Миранде могло быть заклятие. Не забывай, ты в сказке. Живо! Живо, одевайся! Может никто ещё не узнал.

Вспомнив Царевну-Лягушку, я соскочил с кровати и по-армейски, за двадцать секунд, оделся.

Мы шли по проходу и увидели Серко, а в стойле рядом, держась за брусья, стояла голая девушка.