Королевская кровь

это были стоны наслаждения, а не боли. Он задрожал в сильных руках Вацлава, в ладонь которого потекли горячие струи, и вдруг обмяк, издав хрип.

По другой руке Вацлава, держащей нож, тоже потекли тонкие струйки — кровь из перерезанного им горла парня.

Семь.

*

На следующий день в замке началась паника. Немцы были в ужасе: кто так жестоко расправился с теми, чьи трупы были найдены? Полагали, это партизаны. Двое солдат и один из двоих оставшихся в живых офицер, сидя в помещении, некогда бывшем донжоном, тряслись от страха за свою шкуру.

Четвертый тем временем заперся в просторной зале, обставленной богаче, чем все прочие и служившей поэтому непосредственным жильем их всех. Он собрал в узел свою одежду и уже собирался удирать, когда, выломав дверь, вбежал второй офицер с автоматом наперевес. Недолго думая, он выстрелил. Одна пуля пролетела в полуметре от парня, зато вторая раздробила кисть его руки. Он со стоном начал оседать на пол. Офицер кричал:

— Изменник! Что же ты делаешь, предатель?

— Вы, что, не понимаете? Вы ничего не понимаете... Мы умрём, нас всех перестреляют, как собак — а я не хочу, не хочу умирать.

— Безумец! Ты подписал себе смертный приговор:

Тут солдат выхватил из-под одежды пистолет. Раздался выстрел. Но прежде, чем пуля настигла цели, он сам был поражен. В сердце.

Их нашли через час, окровавленных. Солдат лежал на кровати с пулей в груди. Офицер — на полу, с простреленной головой.

*

Вацлав, конечно, не был в курсе произошедшего. Не знал он также, что солдаты взяли его след.

Он шел по дороге к дому, постоянно оглядываясь и прислушиваясь, но вдруг заметил в зеленых зарослях светлоголового солдата. Он вскинул автомат, но вдруг, услышав выстрел, почувствовал жжение в предплечье. Он рухнул наземь, считая, что правильнее всего будет не подавать признаков жизни.

Солдат со своей позиции не мог видеть, что стало с подстреленным им человеком, поэтому, стоя на цыпочках, разглядывал местность, с желанием обнаружить новых врагов. Вацлав заметил, что ему ничего не угрожает, поэтому осторожно поднял автомат с земли и прицелился.

Светлые волосы немецкого солдата окрасились кровью. Да, стрелял Вацлав отменно.

Несмотря на боль в предплечье, он, поднявшись, продолжил путь к дому. Там мужчина открыл шкаф, достал простыню и, скинув с себя рубаху, обмотал руку. Ему повезло, пуля прошла навылет. Он нашел в себе силы улыбнуться.

Вацлав прошел на кухню. Протер немного грязное зеркало, висевшее над умывальником, и заглянул в него — с некоторой опаской. Черные пятна — видимо, копоть, — были на его щеках и лбу; тогда он, наклонив голову, начал умываться. Холодная вода бодрила.

Вацлав, жмурясь, тянулся за полотенцем, но никак не мог нащупать его. Тогда он поднял голову и вдруг — вдруг увидел лицо солдата, отраженное в грязном зеркале!

Он медленно повернулся. Солдат смотрел на него с усмешкой. Он сказал что-то, но Вацлав не разобрал слов. И тут — перед его глазами опять встала картина убийства жены!

Этот парень, тот, что стоял перед ним сейчас и готовился выстрелить,