Солдатик вернулся

Два года в армии это — школа жизни, но я лучше бы остался безграмотным. С женским полом в армии вообще напряженно, и спасает солдата чай с бромом, и то, что дома его ждет любимая.

А вот хрен, там ни кто не ждет. Через год письма стали приходить всё реже, через полтора — она и вовсе перестала писать.

Но тут «дембель» мой, подошел. Не до переживаний как-то стало, то последние учебные стрельбы с манёврами — почти три недели в полях, то дембельский аккорд. Душа уже ждёт праздника, как в детстве нового года. А вот когда уезжал из части чуть не плакал.

А дальше: красивая форма с аксельбантами и кучей значков, сапоги начищены до блеска, отполированная бляха ремня, в которую смотришься как в зеркало. Тяжелый запой в плацкарте — двое суток, песни под гитару, прощание с друзьями-сослуживцами. И вот, наконец, прибытие в родной город.

С вокзала пешком, через центр города, ох как за два года все изменилось.

На маршрутку и домой. Понедельник, почти обед, родители на работе.

Позвонил, конечно, маме. Потом друзей обзвонил, но у них своих дел: кто-то в институте, кто-то на работе, и все как-то не очень рады, что вернулся. Точнее так: «Вернулся и вернулся — молодец, а сейчас отвали».

Правда, к вечеру стали подходить, поздравлять, обнимать, хлопать по плечу, разглядывать сержантские лычки. Друзья, друзья друзей, все подряд только не «Она». И тут один приятель мне всё-таки сказал, что Ольша, моя, уже полгода как замуж вышла. Узнал, и даже полегчало, ну бог с ней думаю. Хотя могла бы сказать, мы с ней всё-таки восемь лет вместе были.

Неделю, примерно, «паломники шли на поклон» к заслуженному дембелю Российской Армии, гвардии сержанту Станиславу Япишенко. Да еще дел своих накопилось. Страховку на машину сделать, её саму — до ума довести (два года считай никто не ездил). Бабушку с дедушкой навестить. Выспаться, опять же, хочется. На солнышке на пляже поваляться — конец июля всё-таки. Выходные с родителями на даче, родня приехала — шашлык-машлык всякий.

В понедельник поехал восстанавливаться в университет. Потом пошел бродить по городу, ноги сами привели к дому Ольги. Постоял, посмотрел на окна. Да и решил — зайду хоть в глаза ей посмотрю.

Позвонил в дверь. Открыла Надежда Николаевна — Олькина мать. Она дочь и воспитала в самые тяжелые годы (отец погиб, когда Оле было десять). Красивая, ухоженная женщина. Ей и сорока, кстати, еще не было на тот момент.

— Да, Вам кого? — присмотрелась, всплеснула руками. — Стас, это ты?

— Я. Здравствуйте, Надежда Николаевна.

— Вернулся, значит, солдатик? Ну как ты, рассказывай.

— Да, уже неделю здесь. Я — в курсе про Олю, хотел её увидеть, парой слов перекинуться.

— Нет её, она у мужа живет. — Тётя Надя смутилась. — А ты — проходи, чай попьем, поболтаем, а то я тоже совсем одна — скучаю.

Я замялся немного, а мама Оли меня буквально втащила за руку в квартиру и закрыла дверь.

— Разувайся, проходи на кухню.

Зашел, сел в уголке, на столе появились: две