Отпуск. День двадцать первый. Отъезд домой

Когда за Геннадием захлопнулась дверь, то Лиза с удвоенной силой стала пытаться вырваться из своего зафиксированного положения. Через пару минут барахтаний, она, наконец, ухватилась пальцами за кончик ремня, который стягивал ее кожаный браслет и, выворачивая запястье, все же расстегнула его.

Тут же, вскочив с кровати, она помчалась в комнату дочери, рисуя в своей голове ужасные картины, в которых Катя представала ее взору на красной от крови простыне, чуть ли не в расчлененном состоянии. Но на самом деле, когда женщина в несколько широких и неуклюжих шагов преодолела пространство своей комнаты и завернула за угол, то она увидела лишь голую заплаканную девушку.

Ее руки, также как и руки Лизы минуту назад, были стянуты соединенными между собой кожаными браслетами над головой, а раскрасневшееся лицо было мокрым от слез. Женщину больше испугал вид промежности дочери: он боялась шевелиться, поэтому не сводила ноги. Они так и остались разведенными в той же позе, в которой и оставил их насильник. Между ног согнутых в коленях, явно бросались в глаза губки девушки, которые блестели от собственных соков — хоть она и не кончила, но такой насильственный секс, все же с недавних пор физически безумно ее возбуждал.

А вот вид ее истерзанной попки был страшен и непривычен настолько, что Лиза даже замерла в метре от кровати дочери. Вместо аккуратно стянутого ануса зияла сантиметровая дыра, которая медленно закрывалась, выдавливая из себя густую сперму. Кадр был достоин любого порнографического фильма и имел бы успех у ценителей жанра.

Простояв в нерешительности несколько секунд, женщина все же оторвала взгляд от этой картины и кинулась к лицу Кати. Выдернув из ее рта импровизированный кляп с такой силой, что чуть не вырвала у нее передние зубы, она тут же запричитала:

— Доченька, как ты?! Что он с тобой сделал!? Ты жива!? Может врача вызвать!?

— Спокойно-спокойно, все хорошо... — Шепотом произнесла Катя, разминая челюсть.

— Очень больно!?

— Жить буду. — Уже более уверенно констатировала девушка.

— Может, пойдем в милицию!?

— В полицию, мама, в полицию... Может, ты сначала развяжешь меня?

— Ах, да, конечно, прости... — Засуетилась женщина. Она, наконец, расстегнула один браслет и, Катя смогла опустить затекшие руки. — Прости меня, Катенька! — Потеряв голову, Лиза бросилась сверху на дочь, крепко обнимая ее, забыв обо всем вокруг.

— Мама... Мама! Мама!!! Стой!!! Больно! Посмотри на себя! — Скорее удивленно, а не возмущенно произнесла девушка, поражаясь ее внешнему виду. Катя быстрее матери пришла в себя.

Лиза отстранилась от дочери и, встав в полный рост, покосилась на свою грудь сверху вниз. Поразившись увиденному, а вернее тому, что она совсем забыла про лишние предметы на своем теле. До этой секунды не чувствуя боли и дискомфорта, в шоке от всего происходящего, она совсем забыла и про второй браслет на запястье, и про прищепки на сосках, и про перевязанную веревками грудь, которая была больше похожа на два покрасневших шара. Женщина схватилась руками за прищепки, которые увенчивали кончики