Сканда

ухо:

— Что ты чувствуешь?

— Унижение, хозяин.

— Так и должно быть, раб.

Господин несколько раз с силой провёл ладонью по моей обритой голове, взял мою руку и тоже положил мне на затылок, чтобы и я ощутил свою оголённую кожу. Как же ему нравится унижать меня! Мне была протянута чаша с вином.

— Нельзя, пить вино — грех. Прошу вас, хозяин, не заставляйте меня!

Тут же вино было выплеснуто мне в лицо. Потом меня дёрнули за ошейник сильнее, подняв с пола на лежак. Я впервые оказался сидящим рядом с хозяином. Он обдал мне лицо горячим пьяным дыханием:

— Понравилось тебе мыть ноги своему господину?

Что мне могло в этом понравиться? Но я промолчал, опустив глаза. Я боялся необузданного гнева хозяина, сейчас, так близко от него, чувствовал себя совершенно беззащитным. Фрей — крупный, мощный самец, и все его проявления подобны взрывам. Между прочим, мы одного возраста.

Конечно, я изменился: побои, пытки, скотский образ жизни делают своё дело. Я вжал голову в плечи, когда хозяин притянул меня к себе и снова поцеловал. Его руки, сжимающие мне плечи, шею, талию, причиняли боль, но это была первая ласка, которую я получал за долгий срок. В растерянности я тупо смотрел в лицо Фрея, оторопев от этих новых ощущений. Потом, всё же, набрался смелости и отстранился:

— Господин, пожалуйста, это не правильно.

Его глаза налились кровью, а рука до хруста стиснула мне запястье.

— Ты смеешь раскрывать свой поганый рот!

Он снова взялся за ошейник, ткнул пальцем в шрам на моей щеке.

— Ты безобразен, ты понимаешь это? А я целую тебя! Неужели ты ещё мечтаешь о женской любви?

— Господин.

— Грязная скотина! Урод! Да ты должен быть счастлив, что твой господин ласкает тебя.

— Но это же не правильно, господин!!

Меня уже просто трясло от всего этого. Фрей с воплем сбросил меня на пол.

— Встать на четвереньки, раб! — хозяин натянул петлю рукоятки плети на своё запястье. — Для тебя, раб, правильно то, чего желает твой господин. Я буду учить тебя, пока ты это себе не уяснишь!

Плеть заходила по моей спине. В этот раз удары были настолько болезненными, что я стонал и вскрикивал от каждого, ведь Фрей вкладывал в них всю свою ярость.

— Осмеливаешься смотреть на Хильдегард?

— Простите, м-м-м-м!

— Брось эти глупости. Ты будешь служить только для моих утех. Это единственное, что тебе осталось.

— С-сжальтесь, господин! А-а-а!

— Мне что, насиловать тебя!? — заорал Фрей, окончательно потеряв терпение.

Страх и боль вконец измучили меня.

— Я всё с-сделаю, господин! Не бейте б-больше, сжальтесь над вашим рабом!

— Так-то лучше, собака.

До сих пор не могу поверить, что всё это было на самом деле. Мне приказали сбросить мои тряпки, лечь грудью на лежак. Хозяин залпом выпил ещё вина и встал надо мной:

— Расставь колени шире, тварь, раздвинь ягодицы руками!

Я сделал последнюю отчаянную попытку увернуться. Господин схватил мой член, сильно сжал:

— Только попробуй помешать мне, оторву тебе всё, клянусь, ещё и съесть заставлю!

Хозяин