Как я подарила свое тело любимому

за тем, как я плачу, Н. сел обратно на стул и продолжил есть свой йогурт.

— А теперь, родная, сделай то, что я тебя попросил, — голос был опасный, азартный. Казалось, где-то в глубине души он ждет моего неповиновения, чтобы снова применить силу.

Я знала, что если вытру слезы, поднимусь и скажу, что мне это не нравится, то он не станет продолжать. Просто извинится, поцелует в щечку и уйдет на работу. Скорее всего, между нами будет нарастать холод, который потом выльется в жаркий секс, но я знала, знала, что рано или поздно эта ситуация повторится опять. Потому что моему любимому Н. нужно было делать то, что он делает. Я люблю получать оргазмы, играть в теннис и кушать эклеры, а Н. нравилось делать мне больно. Такая вот простая алгебра жизни.

Странная жизнь штука все-таки. Н. нравился моим подругам, маме, которая воспитывая меня одна и лелеяла как зеницу ока, нравился коллегам по работе да и вообще всем. Когда он появился в моей жизни, то я, хоть была красивой девушкой, которая нравилась фактически всем, с кем общалась, была счастлива. Но что было бы если бы кто-то из наших знакомых знал о том, что Н. никогда не сможет кончить, не сделав мне больно?

Глубоко вздохнув и даже не делая попытки остановить поток слез, я ударила себя по левой щеке, внимательно смотря ему в глаза. Удар получился не сильный, но очень унизительный. Что-то изменилось между нами на тот момент, и в последствии я поняла что: это был первый раз, когда я делала нечно подобное не в момент занятия сексом, а просто в обычной обыденной обстановке.

— Продолжай. Сильнее, — он развалился на стуле поудобнее и было видно, что член в его брюках просто разрывает ткань.

Я дала себе вторую пощечину, горько плача, жалея себя, но мои соски от этой жалости и унижения напряглись, что не могло скрыться от его взгляда, который знал каждый кусочек моего тела. Потом третью пощечину... С каждым ударом он просил сделать это сильнее и я хлестала себя по щекам, уже не сдерживая рыданий. Мое лицо горело, а халат слетел с плеч полностью. Наконец, сил не осталось и я осталась сидеть на коленях, держась за щеки.

— Разве я сказал прекратить?
— Пожалуйста, любимый, я больше не могу, что на тебя нашло?... — еле успев выговорить вопрос, я получила по лицу еще одну пощечину. Я ощутила во рту привкус крови, и видимо, он это увидел, потому что остановился, поднял меня с колен и слизнул капельку. Потом взял за руку и подвел к зеркалу в полный рост в прихожей. Взяв меня одной рукой за волосы он вновь опустил меня на колени, а другой некрепко взяв за горло прошептал нагнувшись к уху:

— Смотри что ты с собой сделала. Смотри какая ты красивая когда тебе больно.

Я завороженно смотрела на себя и поверить не могла, что сделала