Правила приготовления пиццы

не рассказываете. Вы не привыкли жаловаться, плакать в жилетку, но когда смотрите мелодрамы (в тайне ото всех, разумеется, потому что при посторонних вы смотрите исключительно комедии и триллеры), у вас по щекам текут слезы...

— Откуда... вы... ? — жалость, любопытство и раздражение сменились недоумением. Он так подробно рассказал мне о моих проблемах, так точно обрисовал то, что я даже сама от себя скрывала...

— Гера, — он накрыл мое запястье ладонью, — я предлагаю вам сделку — вы пройдете со мной, не станете упираться и капризничать, а я отвечу на все ваши вопросы. Но лишь после того, как закончу, лады?

Я молча кивнула.

Мы одновременно поднялись со скамейки, он положил мою руку на свой локоть и мы двинулись к выходу из парка тем же путем, каким он пришел сюда. Теперь он шел, расправив плечи, и от его стеснительности не осталось и следа.

Виталий привел меня в небольшую однокомнатную квартиру, усадил на слишком низкий и слишком мягкий диван, предложил зеленого чаю (который я, к слову, терпеть не могу, но в тот момент мне казалось, что из его рук — таких мягких и внимательных — я приняла бы даже яд), и скрылся за ширмой.

Его не было довольно долго. В комнате царил полумрак, и было немного душно. Пахло сандаловыми палочками, но запах был совсем ненавязчивым и даже приятным. Я расслабилась и почти задремала, когда на диван рядом со мной упало что-то тяжелое. Я вскочила на ноги и тряхнула головой. Виталий стоял передо мной в простых спортивных штанах и темной рубашке, расстегнутой на груди.

— Ты можешь отказаться в любой момент. Я не стану тебя удерживать. Но помни — если ты уйдешь, ты больше не сможешь вернуться, — его голос звучал так уверенно и спокойно, что у меня не возникло никаких сомнений — все, что он только что сказал, правда, полная и безапелляционная правда. — Ты меня поняла?

У меня вдруг похолодели ладони, и пересохло во рту:

— Да, — ответила я тихо.

И тут же сильная пощечина повалила меня обратно на диван. Моя правая щека вспыхнула, скорее от возмущения, чем от боли, а внутри что-то приятно сжалось.

— Ты должна отвечать: «Да, господин», — в его голосе зазвучал металл.

— Это ты так свои комплексы компенсируешь? — съязвила я, едва поднявшись на ноги.

Еще одна пощечина, на этот раз с левой стороны, снова повалила меня на диван. Левая щека тоже вспыхнула, но внутри что-то сжалось еще сильнее и слаще.

— Да, господин, я все поняла, — всхлипнула я.

— Умница, — улыбнулся он. — А теперь повернись лицом к стене.

Я послушно выполнила его приказ. Виталий ловким движением накинул мне на глаза кожаную повязку и туго завязал на затылке. Затем так же ловко и быстро связал мои руки за спиной от локтей до запястий. Было заметно, что ему это не впервой.

— Ты все еще можешь отказаться, детка, — его руки скользнули мне под футболку и мягко сжали груди.

Это было так необычно — сочетание нежных прикосновений