Ирэн

тебя десять минут. Я выйду, а когда вернусь, ты назовешь вариант ответа. Ирэн ушла и закрыла за собой дверь.

В голове бешено вертелись мысли. Я не хотел отказываться от Ирэн и от служения ей. Но условия, которые она назвала были слишком жесткими, и я банально боялся. Я боялся ее жесткости, ее жестокости, я боялся своей деградации и неизвестности... Но когда я думал о том, что буду служить Ирэн, и главное, как я буду это делать, то меня охватывало возбуждение и возбуждение сильное. Страх и возбуждение при этом смешивались абсолютно в равных дозах, и я никак не мог понять, чего во мне больше. Мысли лихорадочно метались в голове, а я был в совершеннейшей растерянности и не понимал, чего я хочу больше. Разум говорил, что соглашаться не надо и что если я соглашусь, то могу превратиться просто в бессловесное животное. Воображение же рисовало мне соблазнительные сцены с участием Ирэн и настойчиво советовало «Соглашайся! Ты всегда сможешь уйти!». Потом опять включался разум, его снова перебивало воображение и мысли метались в голове по замкнутому кругу. Я не заметил, как прошли эти десять минут. Решения я так и не принял. И когда открылась дверь я не знал варианта ответа.

— Я слушаю тебя!

В этот момент разум сумел захватить контроль над мозгом и речевыми центрами. И я, неожиданно для самого себя выдал:

— Вариант один, Ирэна Викторовна!

Я поднял глаза и в ту же секунду пожалел о сказанном. Ирэн стояла в дверях во всем своем великолепии. Черный корсет с подвязками, трусики отсутствуют, зато присутствуют чулки и черные же лаковые туфли на высоченной шпильке. В вытянутой руке — стек, касающийся внизу каблука. Естественная расслабленная поза и недоумение в ее серых глазах.

Я вдруг ощутил себя полным идиотом. Идиотом, который только что, своими руками разрушил свое будущее. То будущее, которое могло бы быть и которого уже никогда не будет. Будущее у великолепных ног Ирэн, о которых я теперь смогу только вспоминать. Недоумение в глазах Ирэн сменилось яростью. Она швырнула стек на пол и прошипела:

— Тогда вон из моего дома! Немедленно!

— Я, был неправ, Ирэ...

— Я сказала вон! Сейчас же. Ты все выбрал.

Встав с колен, я понурясь вышел из спальни, а в спину услышал:

— Ошейник сними сейчас же. Ты не имеешь права его носить!

На ходу я расстегнул ошейник и аккуратно положил его в прихожей. Собрал вещи, забрал зубную щетку и бритву и вышел из ее квартиры. Вышел навсегда.

С той субботы прошло уже больше трех лет. Через неделю я ушел с работы, потому что видеть Ирэн каждый день и не иметь служить ей, я просто не мог. За эту неделю она не сказал мне ни слова. Когда подписывала заявление на увольнение, сделала это молча, швырнув его мне потом так, что оно упало на пол. Вместо двух недель меня уволили за три дня.

Я каждый день думаю о