Чёрное и Белое

и тухлым мясом. Крошечное оконце под самым потолком не могло разогнать вечный сумрак. Применив малую толику физической силы, я прижал к полу непокорную чернявку и защёлкнул на её шее стальной ошейник, цепь которого замыкалась на замке на кольцо, накрепко вбитом в каменную стену.

Эльфийка сидела у стены, блестя на меня в полутьме своими глазищами.

— Как тебя зовут? — приступил я к допросу, — Отвечай, а то велю отдать тебя моим солдатам, а они-то с тобой чваниться не будут! — я погрозил пальцем.

— Янта — чуть слышно ответила черноволосая.

— А подругу как? — я присел перед нею на корточки.

— Яшма — также тихо ответила она.

Я рассмеялся, хлопнув себя по колену.

— Ты — не Янта, а она не Яшма, вот когда дорастёте до статуса пленниц — тогда ими и будете! А пока что ты будешь «Чёрное», а она — «Белое», а почему средний род — да потому что вы никто! Рабы вы, говно! — я рассмеялся, довольный своим сравнением.

— А теперь, раб, прими вид, какой и подобает тебе иметь! — я схватил чёрную обеими руками, прижал к полу и ухватился пальцами за шнурки её туники.

Разорвав, что не сумел развязать, я скомкал и выкинул её одежонку, эльфийка, голая, метнулась на охапку сена и сжалась там, притянув острые коленки к голой груди, задрожав. Руками то прикрыться не могла! Протянув руку, я дотронулся пальцем до её голого плеча.

— А ну, разожмись! — рыкнул я, опустив второй ладонью её колени.

Чёрнявка сидела, облокотившись спиной на стену, вытянув сведённые ножки перед собой. Беленькие грудки эльфийской девки вызывающе торчали чуть вперёд, худенький животик, осиная талия, я бы мог обнять её своими огромными ладонями и сомкнуть пальцы. Внизу живота, сквозь сведённые ножки топорщился кустик густых, чёрных волосиков. Стальной ошейник плотно облегал шейку девчонки, исключая возможность к побегу.

Почувствовав давно забытое волнующее чувство между ног, я рывком поднялся, вернулся в свой зал и вытащил из-под вороха оленьих шкур припрятанную бутылку гномьего эля. Выдернув зубами пробку, я с жадностью осушил половину увесистой ёмкости, смачно рыгнул и тотчас-же почувствовал резкое головокружение и невесомость. Так хотелось сделать то, что не делал я уже давно, с момента того злосчастного боя с Драконом. Позабыв обо всём, я, пошатываясь, вернулся в эльфийскую темницу и совершил одну из самых больших ошибок в своей жизни.

Совсем потеряв голову, я, дрожащими пальцами, развязал тесёмки своих кожаных ножных доспехов, и на пол выпал... увесистый моток овечьей шерсти! Портки присползли и эльфийка, вскрикнув, ещё плотнее вжалась в стенку. Вдруг, её глаза ещё больше расширились, а вскрик перешёл в противный, злобный смех. Сквозь мои густые, чёрные лобковые волосы на неё смотрел чуть подрагивающий огрызочек некогда моего могучего орудия. Его, и три своих пальца, я потерял в ту злосчастную ночь, в битве на Драконьем Утёсе.

Ах, если бы я не пил этот злосчастный эль, не совершил бы по пьяной лавочке столь глупый поступок!

Совсем потеряв голову от ярости, слыша злорадный эльфийский смешок,