Приёмка

он.

— Надо. Стоим спокойно.

Одновременно с проникновением правой руки хирурга в его анус левая, ухатившись за ставший торчком член, быстро задвигалась по нему.

— Нет, нет, я же сейчас...

В следующее мгновение несколько струи белой жидкости упали на клеёнку.

— Молодец. — Руки врача исчезли. — Пока отмойте его, а я бумаги заполню и девочкой вашей займусь.

Заставив его встать, женщина из банка подвела освидетельствуемого к раковине, где собственноручно долго мыла промежность. Затем последовала команда стать на середину комнаты, откуда он мог видеть хирурга, сначала деловито щупавшую маленькие светлые грудки и плоский животик Марины, затем в сопровождении сдавленного постанывания при помощи какой — то штуки раскрывшей и обследовавшей её гладко выбритую письку.

Закончив, врач велела пациентам одеваться.

Дальше дорога им была к зданию Агентства, где вновь пришлось снять с себя всю одежду, отдав её сопровождавшей, тотчас же покинувшей их. После длительного ожидания в выложенную белым кафелем комнатку вошла медик, которую они видели ещё в банке и, взяв за руки, отвела их в также кафельный коридор, где цепью за правую руку пристегнула Витю к левой стене, а Марину — к правой рядом со светлокожей девушкой с прикованной за оба запястья коротко остриженными светло — русыми волосами и стройными, но как-то непропорционально длинными ногами.

— В общем так, — произнесла медик, — вы двое находитесь здесь до завтрашнего утра, однако, правила поведения для всех одни. Переговариваться между собой и обращаться к персоналу запрещено, если мы вас о чём — то спросим — отвечать «да, госпожа», «нет, госпожа», это ясно?

— Да госпожа, — ответили вновьприбывшие.

— Хорошо, — произнесла женщина и вышла.

У парня не было оснований не доверять её, но он точно знал, что эта ночь: голым при девчонках с ледяной стеной вместо постели и с каждой секундой всё сильнее ноющей рукой будет для него вечностью.

Проснулся (или, вернее, очнулся от кратковременного забытья) мальчик от пощёчины. Следующим услышанным им звуком был удар цепи, которой он раньше был прикован о кафельную стену. Всё ещё мало что соображая, Витя почувствовал, как его грубо тянут за левую. Инстинктивно попытавшись сопротивляться, он больше услышал, чем почувствовал очередную пощёчины. Подняв глаза, маленький пленник увидел ведущую его высокую и полноватую ярко накрашенную рыжеволосую женщину лет тридцати. На новой мучительнице был белый халат с просвечивающим из-под него чёрным лифчиком, средней длины чёрная юбка и полупрозрачные тёмные колготки. Своего подопечного она повела к выходу, достала из кармана ключ и, открыв его, оказалась с ним в другом коридоре, полутёмном с крашенными стенами и полом из облупившихся досок. Впустив за металлическую дверь ещё одну сотрудницу, вероятно, пришедшую за Мариной, она потащила свою жертву к другой двери — небольшой с потрескавшейся краской. За ней оказалась душевая, освещаемая маленькими окошками под крышей. Пол здесь был выложен коричневыми плитками, какие бывают в подъездах, а стены примерно до половины высоты — старыми пожелтевшими плитками, выше и потолок — выбелены. Такой же кафель был на невысоких, явно ниже человеческого роста перегородках, разделявших