Идиотка

А то вы не знаете, — сказала Ева, глядя в потолок. — Ты кончаешь, а на тебя все смотрят.

— Это штука все еще в тебе?

— Нет, конечно.

— Раздевайся.

— Что?

— Если бы ты не хотела этого, ты бы вышла, когда я слушал запись, — сказал шеф, подходя к ней. — Раздевайся.

Не отрывая от шефа пристального взгляда, Ева сняла с себя всю одежду и через минуту была полностью голой.

Шеф бесцеремонно сунул руку ей в вагину.

— Мокрая, хоть выкручивай, — крякнул он. — Где эта штука?

— Он у меня забрал.

— Врешь! Сунь ее в себя.

Ева усмехнулась, достала из сумочки розовый вибратор и, отвернувшись от шефа, вставила его в вагину.

— Могла бы не отворачиваться. А теперь читай мне вслух... что ты там помнишь из поэзии? «Ворона» помнишь?

— Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой, над старинными томами я склонялся в полусне... — начала Ева, не отрывая от шефа странного взгляда. Вибратор тихонько гудел в ее раковинке.

Когда «из-за ставней вышел Ворон, гордый Ворон старых дней» — ее голос задрожал, хоть она изо всех сил старалась сдерживаться и читать ровно. Каждое следующее «никогда» получалось все более надрывно, а на предпоследнем ее глаза вдруг закатились:

— Никогдааа!... — взревела она. — Аааа! А! А!... — и стала с силой тереть вагину, плюнув на стыд.

Вибратор выпал и покатился по полу. Шеф подхватил его и выключил.

— Могла бы дочитать, — сказал он. — Одна строфа осталась.

Голая Ева корчилась на диване, терзая себя между ног, и умоляюще глядела на него. Тот отвернулся и отошел к окну.

— У вас сегодня никого нет? — спросила Ева, когда отдышалась. Ее голос звучал слабо, как у больной. — Я себе иначе представляла будни «Йеллоу Дайжест». Где сотрудники? Где тысячи дел? Где работа, бьющая клюом?

— Мой журнал — огромный организм, детка. Почки и печень работают на автомате. Мозгу не обязательно про них думать.

— Почему вы так издеваетесь надо мной? — спросила Ева тем же тоном.

Шеф повернулся к ней.

— Почему все время оскорбляете меня? Унижаете, позорите? — спрашивала она без всякой злости, тихим, бесцветным голосом. — Почему вы подарили мне ухо, а потом изуродовали меня? Неделю назад я была красавицей, хоть и без уха, но это почти никому не было заметно. Сейчас я — чучело гороховое, и это заметно всем... И самое главное — почему все это мне так нравится? Я сошла с ума?

Шеф пристально смотрел на нее. Затем подошел и присел к ней на диван.

— Я думала, что терплю вас из-за денег. Я думала так совсем недавно, пару дней назад. И даже когда я кончала под прицелом камер, я так думала. Думала, что ненавижу вас. Видите? — она раздвинула ноги. На левой складке вагины краснела ссадина. — Это было дома, после того, как я для вас герань носила. Почему вы мучаете меня? Почему? Почему? — с тихим отчаяньем повторяла Ева.

Шеф молчал. Потом заговорил, тщательно подбирая слова.

— Когда-то у меня был друг. Лучший друг. Он умер. Незадолго до смерти