Старая гвардия. Глава 2

воскликнул: «Правосудие свершилось!», едва ноги жертвы оторвались от пола. Девичье тело билось в краткой агонии под аплодисменты зрителей; я сдержанно поклонился, Пешка с мягкой улыбкой повторила свой полупоклон, а Иней радостно скалясь неумело кланялся в пояс, бестолково размахивая руками.

— Можно считать, что это был первый шаг в карьере госпожи генерала. — закончил я свой рассказ.

— Очень, очень интересно! А это точно, что именно Волк убил Девочку?

— То, что Девочка погибла именно в этом бою — абсолютно точно. Я потом видел тела, тут сомнений быть не может. Ну а Волк или кто другой — это уже не установить. Вероятнее всего — он, потому что из выживших только Бурый мог это сделать. А какая собственно говоря разница? Если Девочка всё равно погибла?

— Ну не скажите, батенька, не скажите! Это для официальных историков разницы нет, а в нашей среде гигабайты аргументов выложены «за» и «против» этой версии.

— Ладно, мне этого интереса всё равно не понять, развлекайтесь как хотите! У меня другой вопрос:

— Что произойдёт с записями наших разговоров когда я сдохну? Это ведь произойдёт в конце — концов, что будет с моей историей болезни?

— Не волнуйтесь, не пропадёт! Материалы из нашего госпиталя идут с грифом «хранить вечно».

— Думаете, эти материалы когда-нибудь рассекретят и опубликуют?

— А вот это вопрос не по окладу, батенька! Однако, позвольте откланяться — у Вас сейчас гигиенические процедуры по плану. — соскочил доктор с ответа.

— Процедуры — это хорошо! — усмехнулся я про себя. А насчёт его изысканий... понятно, что Девочка и её команда идут в разделе «котрреволюция», публикация сведений о их гибели в бою едва — ли грозит чем-либо. А вот рассказ о других событиях очень может быть чреват... вероятно, док эти материалы не копирует, а просто запоминает. Вот так и появляются искажения: я что-то досочинил, потом доктор недослышал, потом тот, кому доктор рассказал... Это если не врать целенаправленно, конечно.

— Здравствуйте, господин полковник! — радостно прощебетали практикантки, заходя в палату.

— Привет! — ответил я самой широкой своей улыбкой — Кто хочет хорошие оценки — тот раздевается! Красиво! Кто не хочет раздеваться — тот не поступает в институт!

После разговора с Пешкой я не очень опасался врачей: небольшую шалость герою — полковнику простят, а вот небрежение в уходе за ним-нет! Втихаря они тоже ничего сделать не смогут — при малейшем подозрении Пешка всех на уши поставит, в своей давней подруге я уверен!

Видимо мои слова сильно расходились с их представлениями о прохождении практики — девушки застыли двумя мучительно краснеющими статуями.

— За что? — одними губами спросила белобрысая, нерешительно поднимая руку к застёжке своей медицинской робы.

— Да ни за что! Просто скучно здесь у вас, а мне всегда нравилось смотреть, как раздеваются красивые девушки! — сделал я улыбку ещё шире.

Светленькая явно смирилась со своей участью и готова исполнить стриптиз, хотя ей этого до истерики не хочется, а вот её товарка оказалась покрепче характером. Бросив на пол одноразовые перчатки она дёрнула белобрысую за рукав: