Мать моя — женщина!

Весь вечер пили мы «мартини»...

В фужер хрустальный я Альбине

Все подливал и подливал.

А сам глазами пожирал

Ложбину меж ее грудями.

(Пришло на ум зачем-то маме

С глубоким вырезом халат

Надеть в тот вечер...) Я женат.

Но разве «прыщики» супруги

И даже «яблочки» подруги

Сравнить с «шарами» мамы Али?

«Доилы» эти возбуждали

Меня давно. Я их хотел!

Но никогда бы не посмел

Признаться матери. Тем паче —

Взять Алю силой. И задачи

Такой не ставил для себя.

Лишь по ночам, член теребя,

Я размышленьям сладострастным

Мог предаваться. Полновластно

В мечтах Альбиной обладал.

Когда с женой, с подругой спал,

Я представлял, что мать имею.

Не мог придумать панацею

От похоти своей преступной.

И оставалась недоступной

Родившая меня вагина...

Вдруг неожиданно Альбина

«Мартини» выпить предложила.

(Жена с ребеночком гостила

На даче у своей мамаши.

Я обитал в квартире нашей

Как натуральный холостяк,

Частенько попивал коньяк.

Жену подруга заменила.

Но и подруга укатила

Куда-то с мужем отдыхать.

Теперь о мамочке мечтать

Никто уже мне не мешал.

Но маму Алю увидал

Я наяву, а не во сне.

Она приехала ко мне,

Чтоб погостить денек — другой...

Так с мамочкой своей родной

Наедине я оказался.

И в тот же день не отказался

С ней выпить сладкого «мартини»).

Итак, мы пили... По Альбине

Блуждал мой похотливый взгляд...

Она болтала, шоколад

(Закуска наша!) поглощая.

Я отвечал, не отрывая

От выреза в халате взгляд,

Причем, конечно, невпопад.

Но матушка не замечала

Мою рассеянность. Болтала

Альбина обо всем на свете —

О Блоке, о моем портрете,

Висит который на стене,

Об Эрмитаже, о вине,

О том, что толстая она...

Бутылку выпили до дна...

И тотчас я открыл вторую!

Гримасу скорчив озорную,

Сказала мамочка... «Пьянею...

Сам знаешь — пить я не умею.

Начну ведь песни петь сейчас...

Или прилягу на палас

И буду до утра храпеть...

Не будешь, миленький, жалеть,

Коли напьется мама в стельку?

Пора нам баиньки! В постельку...

Где я сегодня буду спать?

Мне нравится твоя кровать...

Твоя пуховая перина!»

Слегка потупилась Альбина...

И, осушив фужер до дна,

Шепнула сдавленно она...

«Давай сегодня ляжем вместе...»

Всю жизнь мечтал я об инцесте!

А тут вдруг взял и... оробел.

Безумно Алю я хотел...

Но разве мог предположить,

Что мать захочет обнажить

Обворожительное тело?

Ведь спать одетыми — не дело...

Ужель я буду обладать

Той, что меня родила? В мать

Ужель спущу я свое семя?

А мама Аля в это время

Уже халатик расстегнула,

Сняла его, на спинку стула

Игриво бросила, смеясь.

Меня ни капли не стыдясь,

В трусах и лифчике стояла

Передо мною мать... Являла

Она родному сыну тело.

Я обнял Алечку и смело

Стал прямо в губы целовать.

Как хорошо сосется мать!

Мне было сладко! Очень сладко...

«Родная! Ты, как шоколадка...» —

Альбине в ушко прошептал.

Застежку расстегнув, я снял

Бюстгальтер с матери. Упали

«Доилы» на живот. У Али

Бюст небывалого размера.

На титьки маме из фужера

Я вылил сладкое «мартини».

Стал слизывать его... Альбине

Понравилось ужасно это.

«Ведь я поклонница минета...» —

Она бесстыдно мне призналась —

«Мне хочется, чтоб оказалась

Во рту моем твоя игрушка.

Не думай! Я не потаскушка!

Но твой писун хочу сосать!».

Ширинку расстегнула мать,

С меня стянула быстро брюки.

(Как кол — пипирка!) Ее руки

Моим хозяйством овладели.

Ну, что ж... Добился своей цели!

Теперь мне можно кайфовать.

Альбина стала поливать

Вином яички и колбаску,

Большую, красную. Как в сказке

Я чувствовал себя, не скрою.

А мама, на коленях стоя

Передо мной, как проститутка,

Шептала... «Сладкий мой Мишутка...».

В мошонку, в пенис целовала,

Залупу нежно облизала,

Открыла ротик и взяла

Мой фаллос за щеку. Ввела

Его поглубже — в глотку прямо.

До гланд дошел мой ствол, но