Мать моя — женщина!

ночи...

Да! К брачной ночи подготовка —

Всего лишь это. Обстановка

Вполне ясна... Теперь я знаю,

Как с ней себя вести. Хватаю

Ее за ляжку. Изловчился!

Теперь не отпущу... Вцепился

В свою добычу мертвой хваткой.

«Иди ко мне, моя лошадка!».

«Пусти! Развратник! Жеребец!!!».

«Да! Точно, мамочка! Конец

Сейчас введу в свою кобылку...».

Хотела мать схватить бутылку

(Должно быть, в качестве дубины),

Нагнулась... Титьки у Альбины

Призывно свесились. Тотчас

Я ухватил сосок. «У Вас

Я оторву его, мадам...

Ну?... Дашь?!». «Пусти... Пусти же... Дам!».

Но я не отпускал соска.

Он, как в клещах. Моя рука

Тугую титьку тянет вниз.

«Сейчас покажешь мне стриптиз!

Спускай трусы! Да поживей!».

«Сыночек! Миша! Пожалей!» —

Надрывно мать заголосила.

Но этим только распалила

Еще сильней меня она.

Одной рукой налил вина

И сунул матушке под нос

Фужер. «Не надо, мама, слез...

На! Выпей сладкого «мартини»...

И допусти к своей вагине...».

Пила вино Альбина, плача.

В фужер, на фаллос жеребячий

Слеза горючая лилась...

В моей душе борьба велась

Между самцом и сыном нежным.

Победа сына неизбежна!

Убит, раздавлен им самец!

Я посмотрел на свой конец.

Упал, увял, лежит бессильно...

Мне маму жалко. Так обильно

Из глаз родимых брызжут слезы...

И в сердце будто бы заноза

Вошла... Оно затрепетало...

Сосочек отпустил... Сказала

Мне мать, слезая со стола...

«Ты истерзал колокола,

Которыми тебя вскормила...

Нет! Не мужчину я родила

Себе на радость, а козла...

Себе на муку...». И со зла

Пощечину влепила звонко.

За ней — еще одну вдогонку.

И третью... Я стоял столбом

Пред гневной мамой. Поделом!

Ах, поделом мне, дураку...

Вместо того, чтоб на скаку

Кобылой этой овладеть,

Я принялся ее жалеть...

Она меня считает тряпкой.

Ей надо, чтобы я в охапку

Схватил ее и поволок

В свою постель... Я за сосок

Альбину снова ухватил

И сам пощечину влепил —

Еще звончей, еще сильнее,

Чем мне она. Совсем дурея,

Схватил уже второй сосок...

И титьки вниз рванул! Урок

Ей, сучке, будет, как дразниться.

Над мамой Алей поглумиться

Мне нестерпимо захотелось.

Альбина снова разревелась...

Но сердце сына очерствело.

За титьки дернул вниз. Присела

Она от боли. Застонала...

«Сыночек!!! Я все осознала...

Я дам тебе! Бери меня!», —

Кричала Алька. Впрочем, я

Подобный опыт уж имел.

Не отпустил ее. Велел

Трусы снимать. Она покорно

Приказ исполнила. Притворно,

При этом плакать продолжая.

Ну, вот... Передо мной большая...

Большая мамина пизда!

(Я этим словом никогда

Не называю орган дамский.

Простите за поступок хамский,

Но здесь уместно лишь оно...).

В порнографическом кино

ТАКОЙ пиздищи не видал!..

Я сразу же гордиться стал,

Что много (много!) лет назад

Оттуда вылез. Жадный взгляд

Мне было трудно оторвать

От женской прелести. Видать,

Мать никогда ее не брила.

И очень верно поступила!

Густые рыжие кудряшки

С лобка свисали. Даже ляжки

Они частично закрывали.

Да! Отросла у мамы Али

Великолепная мочалка.

Лишь я ее увидел, палка

Приподнялась, готовясь к бою...

Что ж, братец член, пора с тобою

Нам поработать капитально!

Я маму Алю моментально

Пригул за обе сиськи к полу.

«Любимая! В твою гондолу

Мой гондольер упрямо рвется...».

Ей ничего не остается,

Как опуститься на палас...

Как коршун сверху я тотчас

На мамочку свою бросаюсь.

И, совершенно не стесняясь,

Рукой в пизду родную лезу.

«Нет, мама! Я с тебя не слезу,

Пока не сделаю женой...».

Ну, все... Альбина подо мной!

Она смириться не желает.

Царапает меня, кусает.

Кричит... «Свинья! Садист! Подлец!!!».

Нет! Не подлец я, а самец...

Мне надо только одного!

Пизду хватаю... О-го-го!

Она вся мокрая — от смазки,

От сока женского. Без ласки,

Наоборот довольно грубо

Раздвинул я срамные губы

И палец сунул глубоко

В ее пещерку. Он легко

Ходил туда, сюда. Рукой

Взял клитор. Ягоды такой

Еще ни