Здравствуй, жопа! Новый год…

плечи мои сжал,

и — хуй его, вонзившись колом,

в очке задёргался... и снова

процесс пошел: в очко меня

теперь Санёк ебал, но я

из-под него уже не рвался —

хуй был поменьше, и ебался

не так он яростно, как Миша...

«Давай быстрее!» — я услышал

нетерпеливый голос Ромы...

Санёк пыхтел мне в ухо, словно

старинный паровоз... и вот,

вжав в мои булочки живот,

Санёк задёргался, спуская...

он кончил... хуй не вынимая,

он замер, тяжело дыша, —

разъединяться не спеша,

он кайфовал... уже не больно

всё это было — и невольно

я ощутил, что это мне

приятно, — я на животе

лежал под Саней, разведя

врозь свои ноги... у меня

вдруг напрягаться начал член...

Ах, мама-мамочка, зачем

я Новый год решил встречать

с парнями этими? Как знать,

какой была бы жизнь моя,

если б в ту ночь они меня

не изнасиловали в жопу...

«Давай, Роман!» — Санёк похлопал

меня по голым моим булкам,

и — тут же в зад мой, как во втулку,

Роман свой хуй, подобно поршню,

вогнал с размаха!... Мужеложа

меня, лежащего покорно,

вгонял свой хуй толчками Рома,

дыханием жарким обдавая

затылок мой, и — помогая

ему невольно, стал я сам

вверх задом двигать, — я, пацан,

сквозь боль анального сношенья

вдруг ощутил... не наслажденье,

но — удовольствие! И больно

мне ещё было, и — прикольно

всё это было вместе с тем...

ах, мама-мамочка, зачем

почувствал приятность я...

не в ту ли ночь вся жизнь моя

переменилась? Или, может,

я был в душе предрасположен

к такой любви? Ответа нет...

Что ведал я в тринадцать лет?

Что понимал я? Что я знал?..

Вдруг Рома хуй в меня вогнал

из всей силы... и — ногами

задёргал судорожно, — Саня

воскликнул весело: «Ой, бля!

Как Ромка тащится!» — и я

почувствовал, как хуй Романа

в очке задёргался... ах, мама!

я не на шутку возбудился,

когда в конвульсиях забился

в очке моём горячий член...

ах, мама-мамочка, зачем

я Новый год встречал не дома?

Кончая, содрогался Рома,

и Миша с Саней, рядом стоя,

на нас смотрели: «Ох, и впорем

сейчас мы Ромке!» — я услышал,

как произнёс со смехом Миша,

и Саня тут же отозвался:

«Он тоже целка — не ебался

еще, как девочка, ни с кем...»

Они заржали: между тем,

поднялся Рома, кончив в жопу,

а я лежал, готовый, чтобы

меня в очко ещё ебали...

«Иди подмойся», — сказал Саня,

и я, смутившись, в тот же миг

вскочил с дивана и — прыг-прыг —

умчался в ванную... очко

подмыл я быстренько, — торчком

хуй у меня стоял, но я

дрочить не стал его — меня

тянуло в комнату... и вот

из ванной вышел я, живот

прикрыв стеснительно рукой:

я был еще не голубой

и пацанов еще стеснялся, —

прикрыв ладонью хуй и яйца,

хотел я в комнату войти,

чтоб там надеть свои трусы,

и — не войдя, в дверях я замер:

на моём месте — на диване —

стонал Роман, под Мишей лёжа, —

Романа Миша мужеложил,

над ним, лежащим, нависая...

а рядом, в кресле сидя, Саня,

на это глядя, свой долбак

вгонял неистово в кулак...

и — член мой... воле вопреки...

стал вновь стремительно расти,

звенящим зудом наполняясь, —

как жерло пушки поднимаясь,

затвердевал он, каменел...

я возбуждённо засопел...

и — тут заметили меня, —

Санёк вскочил: «Андрюха, бля!

Чего ты жмёшься? Не стесняйся —

входи, Андрюха! Расслабляйся,

и — мы продолжим праздник наш!»

«Продолжим, если ты мне дашь!» —

в ответ я нагло улыбнулся...

на Мишу Саня оглянулся,

и Миша, в жопу продолжая

Романа драть, «Не возражаю», —

ответил, улыбнувшись мне...

Всё это было — как во сне:

Санёк на спину тут же лёг,

расставив ноги, — между ног

уже был смазан входик нежный...

он был готов! — и я