Дядя Леша

ветерком, с хлюпаньем, с оттяжечкой, с пошлепываниями, подвываниями, покусываниями, зверея, сатанея, влюбляясь... Ой, что делается! Мандюшка узенькая, как чехол для градусника, горячая, как печка. Как хорошо без презерватива-то! Ишь, завизжала, завизжала, разошлась, подмахивает, груди трясутся, глаза бессмысленные! Ну, это ж натуральную проститутку он пригрел в своей квартире! Ну, и, слава богу, теперь далеко ходить не надо. Почему-то он был уверен, что сегодняшним приключением все не ограничится, и трахал как бы с заделом на будущее, старательно, креативно не сказать бы, прочесывая все уголки маленькой ебливой пизденки. Маринка отдавалась как в последний раз, выворачиваясь наизнанку, впечатываясь в него всем телом. И — ни одного слова. Только стоны, визги да горячее дыхание. Только хлюпанье и шлепанье. В какой-то момент у него снесло крышу от мысли, что буквально двадцать минут назад она точно так же давала и подмахивала другому.

— Настоящая проститутка! — С каким-то даже уважением подумал дядя Леша. — Такая маленькая, а уже...

От этой мысли все смешалось в голове. Вышел, сильными руками перевернул ее на живот.

— Давай раком! Что смотришь? Задницу поднимай, на локти опирайся! Воот таак! — Дядя Леша поставил девку поудобнее, пониже, на свой уровень, вывернутыми коленками наружу, огладил двумя руками упругую хореографическую попку. Пизденка торчала кверху, распахнув, словно для поцелуя, раскрасневшиеся губки, торчащиеся из взлохмаченной растительности. Еще и поджатая гузка ануса дразнится. Ладно, успеется. Все сразу не перетрахаешь. Дядя Леша с силой вошел в уже знакомые упругие, мокрые губы. Маринка пласталась в коленно-локтевой, свернув голову на бок, прижавшись щекой к простыне. Вследствие чего он прекрасно мог видеть искаженное еблей лицо, вздрагивающие грудки, при каждом взмахе слегка задевающие простыню. Должно быть, весьма чувствительно!

— Ну, что, будешь помнить дядю Лешу? — Закуражился он, с удовольствием растрахивая девку в новой позе. Она моталась по постели, как березка от ветра, как кукла-марионетка, елозила щекой по простыням, не закрывая рта, стонала. Ну, пиздец какой-то! Как во сне! Обычно за бабами ходишь-ходишь, подарки-шмодарки, пыжишься, как ужаленный, врешь чего-то, жены боишься — и все мимо. Чего им надо-то. А тут — нате вам пожалуйста! Недотраханная юная нимфа в его собственной квартире, и как дает, как дает!!! Голова закружилась. Он ускорил темп, попутно с силой натирая пальцем розовые лепестки. Яйца болтались в воздухе, подергиваясь в такт долбежке. Кажется, сейчас потащит к оргазму...

Он все натирал и натирал лепестки, старательно долбя сзади. Вдруг почувствовал, как тело ее налилось неподъемной тяжестью, изо рта вырвались хрипы и рычание. Она вдруг задергалась всем телом, как птица, бесконтрольный вопль вылетел изо рта. Узкое влагалище запульсировало, словно затягивая его в свои недра. Ой, сейчас-сейчас... Дядя Леша выскочил и отдышался. Марина корчилась на простыне, как рыба на берегу, ловя воздух открытым ртом, выдыхая страстно, с рычанием, выбрасывая из себя остатки судорожного напряжения.

«Ну, вот, полдела сделано!» — С удовлетворением подумал дядя Леша, пошлепывая ее по заднице. — Теперь нужно кончить самому».

— Ну, что, золотая рыбка, — сказал