Пиздень на плетень. Часть 2: Пироги с мясом

что пусть и с небольшой, но какой-никакой порослью я все таки горделиво вышагивал по дому, когда родители уходили на работу. Причины по которым я был обделен мотней могли быть всевозможными. Например, была такая гипотеза, по которой из-за занятий «онанизмой» все питательные вещества у меня отхлынули от волосяных жировиков на мошонке. Но это все антинаучная ересь, ведь я точно уверен, что это цыганское проклятье.

Но довольно о моих яйцах, лучше подивитесь на то, что было дальше!
Полная луна выглянула из-за тучки и осветила мордаси песика. Все его существо разом преобразилось: шерсть встала дыбом, а член колом. Я и раньше замечал за Рэксом волчьи повадки, но теперь они были заметны и невооруженным глазом.

Шкура его опала, а тело укрупнилось, приобретя обезьяноподобные пропорции орангутана, а за тем и человека прямоходящего. И вот передо мною уже стоит самый настоящий манекенщик с песьей головой и серым хвостом. Просто мечта любого собачника! Быстро же он мутировал, эволюционировал. Молодца!

— Ты так мудно завел меня с утра, посмотрим на что ты способен в вечернее время суток. — игриво прочирикал я себе под нос. А Рэксик тем временем направлялся к хате.
— Заходи, там не заперто. — прочирикал я.

Когда пес-оборотень бесшумно прошел в хату и приобнял меня за талию, я на секунду усомнился в происходящем.
Ведь не может быть такого! И дело вовсе не в том, что мой пес оказался оборотнем, а в том, что слишком много счастья выпало на долю одного человека, а именно меня, Эрогена Бабушкина.
«Делиться надо!» — учили меня в школе, ударяя башмаком под дых и сбивая дыхалку. Вот я и запомнил эту нехитрую мудрость на всю жизнь.

Наскоро растолкал бабулю и попытался растолковать ей, что к чему, но судя по ее виду ей уже было все равно.
— Чего это ты вырядился у ночнушку и почему это я голая? — задала она резонный вопрос — Что ты со мною делал, окаянный?! Небось груди мои молочные тискал, да у рот брал?
— Ничего подобного? Меня обвисшие дойки не особо возбуждают.
— На тебя бы посмотрела в 70 лет, у самого до колен отвиснет.
— Уже. — всхлипнул я, получив своеобразный моральный удар в пах от бабби. — Уже обвисли.

Но не будем об обвисших и безволосых яйчугах, лучше я вам как-нибудь потом об этой оказии поведаю. А пока вернемся обратно в деревенскую хату.

— Чего это с нашим Шариком сделалось? — поинтересовалась бабушка, нагло пялясь на эрегированный собачий хер.
— А ты только сейчас заметила, старая?
— На то я и старая, чтобы не видеть, да не слышать. Что? Что ты сказал? Любишь пироги с требухом?
— Не мудно ни разу!
— В нашего Рэксика нечистый вселился. — констатировала пенсионерка. — Думаю, я смогу кое-что сделать, как-никак колдовскими чарами я владею.
— Врешь не возьмешь! Никакая ты не волшебница, ведьма ты поносная!
— И тебя успела зачаровать! Волшебной самогоночкой приворожила, а ты думал.
— Стерлядь! — зарычал я.

В следующий момент Рэкс уже подмял меня под себя