Рождение женщины

Как долго можно прятаться друг от друга, от себя? Сомненья, страхи, желание, нелепость ситуации сплелись в тугой клубок. Оставив себе лишь тоненькую ниточку, потянув за которую можно его распустить. Взять и потянуть на себя: и чем дальше от катится, тем тоньше и невесомее кажутся ощущения, тем легче расставаться с сомнениями. Что это — распущенность или освобождение от пут?

Тёплый весенний день медленно угасал на ещё редких листочках берёз. Аромат смолистых почек стекал на землю вместе со свежими струями приближающейся ночи. А эта странная пара всё бродила и бродила по парку, шурша под ногами прошлогодними листьями. Они говорили обо всём на свете: о том, что они видят в картинах, о стихах, о необитаемых островах, о человеческой глупости. Но не к словам прислушивалась она, а к тому, о чём говорила его ладонь, обнявшая её пальчики и к тому, что ни ей отвечали, нежась и вздрагивая в этом объятии.

Клубок сомнений ещё не распущен, слова бежали прочь, но их руки уже сказали друг другу — ДА. Его тёплая ладонь мягко повела её за собой. Тонкие девичьи пальчики отдаваясь, крепко сжали его руку. Они замолчали. К чему слова, что они могут добавить к тому, о чём говорят их руки и глаза.

Он привлёк девушку к себе. Сейчас они не видел её, не видел даже её лица. Только глаза, манившие своей глубиной. Но вот она отклонила голову, реснички сомкнулись, и мужчина почувствовал, как его неудержимо влечёт к её полуоткрытым губам. Рука легла на талию и привлекла девушку. Прижав её к себе, он прикоснулся к ним. Ещё, ещё раз: нет, достаточно. У неё подкашиваются ноги. Надо дать ей сделать вздох, она открыла глаза. Он поцеловал её в носик:

— Я хочу тебя, мой котёнок.

Она сжала его ладонь — да.

Тёплый дом оставил за своими стенами шуршание листьев и загорающиеся звёзды.

— Мы не будем включать свет, — сказал он, — пусть только свеча бросает свет на твоё лицо.

Ей было неловко и немного страшно. Первый раз она оставалась наедине с мужчиной. Лёгкий озноб пробежал от шеи к кончикам пальцев.

— Котёнок, ты замёрзла! Иди ко мне, сейчас я тебя согрею.

Он широко улыбнулся и обнял её. Её руки обхватили его спину. Прижавшись лицом к его груди, она услышала: тук-тук-тук — как сильно оно бьётся!

— Лапа, я хочу быть с тобой, — прошептала она.

Он подхватил её под коленки и унёс. Они стояли в колышущихся тенях свечи, поочерёдно освобождая друг друга от оков одежды, которая шурша, опадала с них, подобно слоям снега с ветвей деревьев. Остались трусики. Он встал перед ней на колени, но вдруг она прыснула и как кошка одним прыжком очутилась в центре кровати.

— Хитрюжка ты, — сказал он, — придётся без твоей помощи закончить моё разоблачение.

Упал последний «листок» и мужчина подобно барсу стал обходить кровать, приближаясь к ней. Она сидела в центре на коленях, сжимая ладошками грудь. «Барс» плавно скользнул к её коленям.