Амина

вот, прямо перед глазами режут по стройности слепленной теории.

Спавшее было напряжение нарастало. Вода в чайнике стыла, голод был забыт. Состояние невесомости окутывало их обоих. Они ждали, надеясь, что случиться чудо, они посмеются, попьют чаю и разойдутся в разные стороны. Но этого не происходило. Амины была околдована Русланом, а он — ею. Если бы не идиотские обстоятельства их знакомства, это могло бы стать началом любви. Только вот на мысль о романтическом свидании скованные позы сидящих никак не могли навести.

И в этот момент Амина, решившая, что положения хуже, чем есть сейчас просто не может быть, и более того, оно же когда-нибудь разрешиться, поднялась на ноги. Её желание в этом момент она объясняла только одним — не сделаешь сейчас, всю жизнь потом будешь жалеть. И взяв Руслана за руку, одним движением подняла его. Он оказался намного выше, но это она вполне ожидала. Прожить столько лет такой, какая она есть, означает смотреть на всех мужчин снизу вверх, а это очень большое и полезное искусство. Встав на цыпочки, она потянулась у нему всем лицом, не закрывая глаз дождалась, когда он коснётся ей губами и страстно, сильно стала целовать его. Не забивая свою голову ничем больше, она заставила себя ни о чём не думать. Только бы продлить этот миг. И конечно, он не смог удержать себя, весь этот день думавший об Амине, живший запахом её кожи и

волос. Его руки сжимали её, боясь, что она одумается и отступит от него назад, в протесте протянув руки. Он держал её одновременно и как пушинку, стараясь не смять, и так, чтобы ей теперь не было дороги к отступлению.

Элька споткнулась между пятым и шестым этажом. Упасть не упала, но папки рассыпала. И, под нос бурча ругательства присела их собирать. Как назло, по лестнице туда-сюда сновали люди, и конечно, совершенно случайно норовили наступить на разлетевшиеся листки. Ноги мелькали, волосы выбились и падали на лицо. Но Эля собирала бумажки машинально, думая о другом. Сегодня в их с Симкой лаборатории кто-то ночевал. Это пахло большим скандалом. И Симка, вернее, Серафима Борисовна, ещё об этом не знала. Весь институт говорил о том, что она делала. А она, бедняжка, сидела тут ночами напролёт, бесконечно отлаживая бессовестную технику. И только Элька знала, чего стоили эти суточные посиделки. К утру, когда она приходила на работу, выходила Симка с чёрными кругами под глазами и просила кофе и сигарет. И у Эльки сжималось сердце и хотелось подойти и погладить её по голове, посюсюкать с ней, как с ребёнком. Хотя она и правда ребёнок, гениальный, впечатлительный ребёнок, так и не усвоивший к тридцати годам, что женской гениальности нет, а есть только упорство, настойчивость и трудоголизм. Во всяком случае, ни один из этих расфуфыренных профессоров ни разу не признал её достижений, и более того, лично Эльке хотелось иногда расцарапать кое-кому рожу, когда он прошёл