Игра в ожидание

при виде друг друга.

Мы были наедине. После четырех дней отказа этой женщины поговорить, я, наконец, загнал ее в угол. Наконец-то появилась возможность объясниться:

— Клэр, пожалуйста, просто выслушай меня.

— Нет необходимости, Тами мне рассказала, что случилось. Честно говоря, я ожидала от тебя большего.

— Я знаю, я знаю, мне очень жаль, что все вышло из-под контроля. Но я должен был это остановить, прежде чем мы пойдем дальше. Я не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал.

Она нахмурилась на меня и покачала головой.

— Нет, просто ты не хотел, чтобы пострадал ТЫ. Слушай, я уважаю, что ты — не тот мужчина, что трахается за спиной своей подруги, но я сказала тебе — Я СКАЗАЛА ТЕБЕ — что Тами была в уязвимом положении, а ты все равно злоупотребил ею.

— Вау, эй, я не использовал ее! Это она соблазняла меня! Я никогда не делал ничего, чтобы заигрывать с ней!

— Ты точно знал, чего она хотела, и не сделал ничего, чтобы не поощрять ее. Ты позволил ей приходить к тебе всю ночь, потому что твое эго ласкало, что какая-то горячая цыпочка положила на тебя глаз.

Клэр подошла ко мне, ее ледяные голубые глаза вспыхнули гневом:

— А потом, в самый неподходящий момент — когда она была возбуждена и счастлива, что кто-то влюбился в нее, впервые с момента ее расставания, ты оттолкнул ее. Ты хоть представляешь, каково это?!

Я посмотрел на свои ботинки. — Наверное, нет, — вздохнул я.

— А есть и другие люди, — задохнулась она, сдерживая слезы. — Люди, которые относятся к ней намного лучше, чем ты. Люди, которые любят ее и дорожат ею, но вместо этого она нацелилась на тебя.

И тут меня внезапно поразило. Все с Клэр встало на свои места. Она не просто злилась на меня, за то что я причинил боль ее подруге, она меня ревновала. Я посмотрел ей в глаза, понимая, что Клэр тоже больно. Может быть хуже, чем любому из нас.

— Это Тами, не так ли? Это она — большая безответная любовь, о которой ты рассказывала мне прошлой ночью. Это — твоя соседка по комнате.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — отрезала она.

Но я знал. В ее глазах внезапно возник отчаянный страх, когда я поднял этот вопрос. Страх быть застуканной.

— Клэр, мне так жаль. Я не понял. Она знает?

Она продолжала злобно смотреть на меня. Но затем, совсем немного, ее плечи опустились, и внезапно из нее вышел пар. Лицо Клэр осунулось, и она только покачала головой. Она сдерживала приливную волну тайны, бог знает как долго, и давление, наконец, сокрушило ее.

Вернулись слезы, на этот раз более свободные, и Клэр упала на одну из неиспользованных стиральных машин, отчаянно пытаясь удерживать в себе рыдания. Я сел рядом с ней, и когда успокаивающе обнял ее рукой за плечи, она не отодвинулась.

Между ее судорожными вздохами, спотыкаясь, выплескивались слова:

— Она — лучшее, что когда-либо случалась со мной. Она — лучшее за всю мою жизнь. Мы делаем