Ангел на трассе

дверцу и подозвал дрогнущего на мокром ветру юношу. Когда тот, словно нехотя, просунул внутрь свою мокрую кудрявую голову и вопрошающе поднял на него пропасти теплых карих глаз, в которых капли дождя смешались со слезами злости, мужчина оторопел. Что-то в его недрах вздрогнуло, оборвалось и мерно задышало. Пульсирующий комок подобрался к самым ребрам, распирая их и медленно сжимая. Эта недозволенная нежность, опасная, дикая, пограничная с желанием уничтожить вызывающий её объект, всколыхнула его уверенное мускулистое тело.

«Запрыгивай, — сказал тогда он. — И захлопни, наконец, дверь — обивку промочишь... «Пошлые слова давали ему время на осмысление необычного сигнала души. Что это? Ему 37 лет, он деловит и успешен, сух с подчиненными, ласков с дочерьми и женой. Есть параллельные романы, короткие и оздоровительные, подобны выпусканию застойной крови. В них всегда много плоти, физического голода, но совсем нет трепета и сердечной тоски. Один из них затянулся чуть дольше обычного, но, не желая сбивать налаженный ритм жизни, он объяснился с по-настоящему влюбленной в него женщиной, попросив её выкинуть прошлое из головы. На нее было жалко смотреть, но он справился и вычеркнул ее из жизни, если не из памяти. И вот...

«У Вас красивая машина... «Тимур положил голову на мягкий кожаный валик и впервые улыбнулся, сонно, смежив длинные мокрые ресницы. Капли воды бежали по его обмерзлым смуглым скулам.

«Обычная тачка, — буркнул в ответ Аслан, включая обогреватель на максимальный уровень. — Отогрейся немного. У твоих хозяев голова не на месте, даже сторожку не построили!» Тихая музыка, струящаяся из стереомагнитофона, убаюкивала. «Давно работаешь тут?» — спросил мужчина. Юноша ответил. Еще несколько пустых вопросов для отпугивания тишины. Последний вопрос повис в воздухе. Тимур спал. Его розоватые губы с белой каймой приоткрылись, обнажая ряд молодых полупрозрачных зубов. Неожиданно он всхлипнул. Сквозь неясное бормотание прозвучало только одно отчетливое слово «Папа... «Аслан обернулся и долго смотрел на него, ощущая каждой клеточкой, как паническое чувство стыда, жалости и животной похоти разливается по его пойманному в силок телу.

Через неделю оливковый автомобиль притормозил у автозаправки. Уже смеркалось. Дорога была пуста.

Едва Тимур нырнул в пахнущее кожей и дорогими сигаретами чрево машины, кнопки блокировки двери плавно опустились. Аслан вытащил из кармана две голубоватые купюры. «Тебе нужна помощь, — сказал он, виновато пряча глаза. — Не возражай. Возьми эти деньги. Думаю, ты за полгода не заработаешь больше на этой ржавой развалине. Через некоторое время получишь еще». Недоуменный взгляд юноши не мешал ему говорить. Это была сделка. В эту минуту он, отбросив накопившуюся за неделю тоску, говорил без запинки. «Я не беру подачек, — пробормотал в ответ смущенный мальчишеский голос. — Надо что-то сделать?» Аслан положил руку на колено парня. «Ты их заработаешь». Тимур попытался скинуть с себя эту красивую наглую руку, но крепкие длинные пальцы скобой вцепились в его тело. «У меня нет сына, — прозвучал хриплый голос мужчины. — И дай бог, не будет. Потому что то, что я испытываю сейчас