Ангел на трассе

к тебе, — противоестественно, недопустимо. Мне жаль тебя, как сына, но я хочу тебя, как...

Понимаешь? Конечно, не понимаешь...

Просто дай мне то, чего я хочу. Я не говорю, что тебе это нужно. Может, тебе и противно сейчас. Но потому я и плачу. Возьми эти деньги, закрой глаза и делай, что я скажу...»

Машина отъехала в сосновый пролесок. Аслан пересел на заднее сиденье, где в самом углу дорогого салона, съежившись, как пойманный воробей, сидел юноша в белой вязаной шапочке. Пока жадные губы мужчины беспрепятственно скользили по его длинной бархатистой шее, замирая в углублениях ключиц, он, молча, отгонял пугающие мысли. Слушая, как шумно вбирает воздух ноздрями этот сумасшедший извращенец, как шепотом говорит ему в ухо гадости, он раздумывал над тем, кем он проснется на следующее утро. Когда тот стал кусать его грудь, облизывая соски и поглаживая мякоть плоского живота, он услышал внутри себя первые бубенчики желания. Когда рука мужчины проскользнула между его гладких смуглых полушарий, проникая во влажное пульсирующее отверстие бесстыдным пальцем, он с ужасом осознал, что сдается. Аслан на мгновенье оторвался от него, обвел салон мутноватым от возбуждения взглядом. Зарывшись носом в короткие темные волосы Тимура, он прошептал: «Сейчас ты возьмешь его... «Короткий рывок, лязг молнии на джинсах, и вот что-то огромное разбухает перед глазами оробевшего юноши. «Возьми его в ротик, малыш, — хрипло просит мужчина, ласково перебирая черные пряди на макушке Тимура. — Сделай мне приятно». Чутким, но решительным движением он притягивает голову парня к исходящему жаром паху. Тимур пытается возразить. Действие мужчины опередило развитие его мыслей. Но крепкая ладонь неумолима: крупный горячий болт смазано проникает в его пересохший от волнения рот, мягкие губы обхватывают надутую обрезанную головку, язык начинает порхать. Он прячет зубы, понимая тактику такого акта на уровне интуиции, заглатывает сочное естество, истекающее обильной смазкой. Мужчина запрокидывает голову, издавая какой-то утробный низкий звук. Этот хрипящий стон указывает юноше, что этот большой и мужественный человек полностью в его власти, и прекрати он сейчас свою сладкую пытку, весь мир для того «другого» рухнет хотя бы на несколько минут.

Позже, когда его пронзила нечеловеческая боль, когда нежная девственная плоть раздвинулась под давлением неумолимого зверя, сминая его, лаская и высасывая из него живительные соки, он понял, что принять власть этого мужчины — необходимость. Его надевали и снимали, как перчатку, на его гибкой гладкой талии чернели синяки от страстного захвата, его шея и плечи были в зализах и алых пятнышках, в искусанных ушах звенел голодный рык взрослого самца, берущего его силой. И вдруг — резкий вскрик, тишина... Он чувствовал, как его внутренности стремительно заполняются горячей влагой. Мужчина отстранился. Выдохнул. Тимур слабыми рукам натянул джинсы, опустил задранный свитер, нащупал в темноте куртку... В полном затишье приоткрыл дверь автомобиля. Взглянул на небо. Вышел. Он брёл к станции, не оборачиваясь. Его плечи выпрямлялись.

Он слышал, как заурчал мотор «Ауди». Слышал, как машина, хрустя ветками и