Амина

серые глазки злобно сверлили его лицо. Руслан нагло уставился в ответ. Тогда она быстро отвернулась и стала смотреть через соседа в окно, поджав ноги под сиденье. Девушка рядом надушилась так сильно, что ему захотелось открыть люк на крыше. Но кто же даст в октябре ехать с открытыми окнами? Хотя, надо заметить, девушка славненькая, пухлые губки, носик маленький. Волосы по плечам завитые и залитые лаком. Вся такая ухоженная, как пудель. Только ленточки не хватает.

Соскочив с подножки, он чуть не ушиб голову. Какой идиот придумал низкие двери в машинах! Как будто их строили японцы. Куда тут человеку со средним ростом спокойно зайти и выйти. Заросший водитель отдал сдачу и покатил дальше. Дождя временно не было. Но опять вспомнилась Амина. Да, точно, ей так и звали. Какое-то дикое имя. Но красивое. Она бы спокойно вышла из такси, даже не пригнувшись. У ней такие маленькие, аккуратные ступни! Она вчера ходила в его тапочках, но всё время выскальзывала из них. Поэтому сняла их, когда села в кухне. Холодно-то было. Она подсунула их под табуретку, крест-накрест. Что-то в ней понравилось сразу. Наверное глаза. Сияющие, искренние. Неужели, он смог поступить с ней так же, как с другими? Не сдержался, дурак! Но ведь и она наверное, была не против! Наверное, потому что дальше он не помнил. Зато припоминалось всё в мелких подробностях до того. Её шутки, движения. Она вчера вымыла всю посуду, которая стояла у него, скопившись за два дня. Так ещё нашла полотенце и деловито расставила на нём стаканы по столу. Сказала, должны стечь. Мама так делает после праздника. Никто из девчат, который обычно приходят, позвонив в дверь и впечатавшись долгим поцелуем с воплями , не заходит на кухню. Они по-свойски располагаются в зале, закинув обалденно длинные ноги на табуретку и закуривают какую-то тонкую белую лабуду. Они пьют, изысканно и не много, требуют музыку, двигают в разговоре накрашенными губами, но НИКОГДА не заходят на кухню. Правильно, он же сам их не пускает! Там всегда не убрано. В том-то и фишка, что убирает он только когда точно знает, что никто не придёт. Не отвлечёт от подвига. Они, белокурые мадонны и темноволосые Клеопатры не опускают своих холёных ноготков в мыльный раствор, их пальчики, такие ловкие в определённые моменты, никогда не возьмутся тереть сковородку или пригоревшие кастрюльки. Они умные, томные, весёлые подружки. Они наливают выпивку лучше барменш. Они играют на синтезаторе, поют отличными голосам. Они играют в бильярд. Они не делят его с друзьями. Они редко приходят в его постель. Они шикарные, редкие кошки. С цепкими коготками, запросто вытряхивающими шелестящие бумажки. Он безумно любит их. Но иногда. Когда достаёт работа.

Правда, была одна. Её звали Оля. Она жила с ним. По-настоящему. Он очень любил ей. Она не умела готовить, но так старалась! Она убирала постель каждый день, все четыре месяца. Она